– Конечно. Для друзей-беглецов не жалко никакой роскоши. Низ по правому борту практически пустой, S-37 в вашем распоряжении. Только толкните дверь.
– Пора, – прошипел Лазло. – По одному.
Он выскользнул из-за укрытия контейнера тем же уверенным легким шагом водомерки, который я уже видел в Нечистой, на миг оказался на обозрении, а затем гибко метнулся с края верфи и снова скрылся. Я искоса взглянул на Сильви и кивнул.
Она пошла, не так ловко, как Лазло, но с эхом той же грации. В этот раз мне показалось, что я слышал слабый всплеск. Я отсчитал пять секунд и последовал за ней, через объятое метелью открытое пространство, присел, чтобы схватиться за верхнюю ступеньку смотровой лестницы, и быстро пополз вниз, к химической вони устья. Погрузившись по пояс, я отпустил лестницу и откинулся спиной в воду.
Даже несмотря на стелс-костюм и одежду поверх него, шок от погружения ошеломил. Мороз прорезался, вгрызся в пах и грудь и выдавил воздух из легких через стиснутые зубы. Клетки гекконовой хватки в ладонях отреагировали и напрягли свои сухожилия. Я вдохнул и поискал в воде остальных.
– Сюда.
Лазло помахал от гофрированной секции причала, где они с Сильви цеплялись за проржавевший амортизирующий генератор. Я скользнул к ним через воду и дал генно-модифицированным ладоням приклеиться прямо к вечному бетону. Лазло рвано вдохнул и проговорил через стучащие зубы:
– Д-д-давайте к к-к-корме и плывите между причалом и корпусом. Увидите пусковые люки. Т-т-только не п-п-пейте воду, а.
Мы обменялись натужными улыбками и оттолкнулись.
Это было непросто – плыть, несмотря на рефлексы тела, которому только и хотелось свернуться в холоде калачиком и дрожать. Не прошли мы и полпути, как Сильви стала отставать, и нам пришлось за ней вернуться. Ее дыхание вырывалось с трудом, зубы скрипели, а глаза начали закатываться.
– Б-б-больше не мог-г-гу, – пробормотала она, когда я перевернулся в воде на спину, а Лазло помог ей взвалиться ко мне на грудь. – Т-т-только не г-г-говори, что м-мы молодцы, мы ид-д-диоты к-к-какие-то.
– Нормально, – умудрился я разжать челюсти. – Держись. Лаз, вперед.
Он судорожно кивнул и погреб. Я двинулся за ним, с трудом удерживая ношу на груди.
– Неужели не было другого пути? – простонала она едва ли громче шепота.
Каким-то образом мне удалось доставить нас обоих к возвышающейся корме «Рассвета Дайкоку», где ждал Лазло. Мы заплыли в щель между корпусом ховера и причалом, и я пришлепнул руку к вечнобетонной стене, чтобы удержаться на месте.
– М-м-меньше м-м-минуты, – сказал Лазло, видимо, ориентируясь на ретинальный дисплей. – Б-б-будем надеяться, Оиси уже п-п-подключился.
Ховерлодер пробудился. Сперва глубокий гул – система антиграва переключилась с плавучести на движение, – затем пронзительный визг воздухозаборников и прум-прум вдоль корпуса – наполнялись юбки. Я почувствовал тягу воды, закружившейся вокруг судна. Из-под кормы взорвались брызги и окатили меня. Лазло улыбнулся с выпученными глазами и показал пальцем.
– Вон, – перекричал он шум двигателя.
Я проследил за его рукой и увидел батарею из трех круглых отверстий, у которых раздвигались лепестковые люки. Внутри загорелось ремонтное освещение, к краю первого прохода по юбке ховера вела навесная ремонтная лестница.
Тембр двигателей стал глубже, утвердился.
Лазло поднялся первым по ступеням лестницы на скошенный верхний край подушки. Прижавшись к корпусу, он махнул мне. Я пихнул Сильви к лестнице, проорал ей на ухо лезть и с облегчением увидел, что она еще в состоянии это сделать. Как только она добралась, ее подхватил Лазло, и после неловкого маневрирования они оба исчезли в шахте. Я поднялся по лестнице так быстро, как только позволяли онемевшие руки, и нырнул в люк, в тишину.
В паре метров над собой я увидел Сильви и Лазло, расставивших конечности, чтобы держаться за выступы на внутренней стороне пусковой трубы. Я вспомнил небрежную похвальбу водомерки при нашей первой встрече: «Семь метров ползком по полированному стальному дымоходу. Не хрен делать». С радостью отметил, что, как и почти вся болтовня Лазло, это оказалось преувеличением. Труба была далеко не гладкой – в металл встроили множество опор. Я на пробу взялся за ступеньку над головой и обнаружил, что могу подтянуться по уклону без особого труда. Выше. Я нашел гладкие выступы на металле, где ноги могли принять часть моего веса. Миг я отдыхал у слабо дрожащей поверхности трубы, потом вспомнил про пятиминутное ограничение Оиси и снова пополз.
Наверху я обнаружил промокших Сильви и Лазло на карнизе в палец толщиной под открытым люком, заполненным провисающим оранжевым синт-брезентом. Водомерка устало взглянул на меня.
– Ну вот, – он потыкал в податливое покрытие над головой. – Это нижний плот. Выпадает первым. Протиснитесь за него, найдете смотровой люк, который ведет на технический этаж между уровнями. Откроете ближайший ремонтный выход в полу – попадете куда-нибудь в коридор. Сильви, лучше ты первая.
Мы отодвинули синт-брезентовый плот от одного края, и в трубу хлынул теплый спертый воздух. Я невольно рассмеялся от удовольствия. Лазло кисло кивнул.
– Ага, кайфуй. А некоторым тут опять придется устраивать заплыв.
Сильви пролезла, и я уже хотел последовать за ней, когда водомерка дернул меня за руку. Я обернулся. Он замялся.
– Лаз? Давай быстрей, времени нет.
– Ты, – он строго поднял палец. – Я тебе доверяю, Микки. Присмотри за ней. Береги, пока мы вас не найдем. Пока она не вернется онлайн.
– Ладно.
– Я тебе доверяю, – повторил он.
Затем отвернулся, убрал пальцы с края люка и быстро скользнул по изгибу пускового отсека. Когда он скрылся из виду, вверх поднялся слабый стук.
Я смотрел ему вслед, кажется, слишком долго, затем обернулся и раздраженно прорвался через синт-брезентовый барьер между собой и новообретенной ответственностью.
На меня накатило воспоминание.
В баббл-тенте.
– Ты. Помоги мне. Помоги мне!
Ее глаза пронзают меня. Мышцы ее лица напряглись от отчаяния, рот слегка полуоткрыт. Когда я вижу это, внутри меня закипает глубокое и незваное возбуждение. Она откидывает спальник и придвигается ко мне, хватает, и в слабом свете от приглушенной иллюминиевой лампы под ее рукой я вижу опавшие набок груди. Я не впервые вижу ее такой – Сачки не страдают от застенчивости, и после месяца лагерной жизни в тесноте похода через Нечистую я бы мог нарисовать их голыми по памяти, – но в лице и позе Сильви вдруг чувствуется что-то глубоко сексуальное.
– Ущипни меня, – от хриплого голоса, который принадлежал не ей, у меня дыбом встают волосы на затылке. – Скажи, что ты, сука, настоящий.
– Сильви, ты не…
Ее ладонь поднимается – от моей руки к лицу.
– Кажется, я тебя знаю, – говорит она недоуменно. – Элита Черной бригады, точно. Батальон Тецу. Одиссей? Огава?
Ее японский – архаичный, устаревший на столетия. Я поборол призрак дрожи и отвечаю на амеранглийском.
– Сильви, послушай…
– Тебя зовут Силиви? – ее лицо искажает сомнение. Она тоже меняет языки. – Я не помню, я, я что-то, я
