Но особенно меня удивил Дино: наша разлука не охладила его пыл. Он звонил мне каждое утро, приезжая в свой «хофис» – квартиру, принадлежащую его семье, которую он использовал в рабочих целях, – а днем, когда был один, писал в «Скайпе». Переписка наша часто перерастала в видеозвонки, и я закрывалась в комнате от родителей, зачарованно уставившись на его лицо на экране. Спустя день или два настал черед разговоров о сексе, и Дино стал просить меня раздеться перед ним. Я согласилась, только когда он пообещал сделать то же самое, а там уже и до секса по «Скайпу» оставался один шаг. Вскоре он превратился в ежедневную интерлюдию, и ни Дино, ни я не могли сопротивляться этому порыву. После этого я выходила из комнаты вся раскрасневшаяся, чувствуя себя нашкодившей школьницей. Однажды Дино пристально посмотрел на меня с другого конца континента и воскликнул:
– Amore, у тебя ногти накрашены черным!
Ни один из моих бывших не относился ко мне с таким всесторонним вниманием и пониманием, и ни один не комментировал так громко мой внешний вид. Для Дино было важно все: какого цвета на мне одежда и что я буду есть.
Я выставила руки перед камерой:
– Тебе нравится?
– Хм-м-м, – задумчиво протянул он. – Мне больше нравилось, как ты красила раньше. Купи лучше бежевый от «Шанель», это так элегантно, ты будешь восхитительна, amore.
– Да, но сейчас этот цвет самый писк моды, – возразила я.
В ответ Дино поднял руку:
– Amore, я не собираюсь обсуждать моду с англичанкой!
Я расхохоталась. Его дерзкие замечания всегда очень меня смешили.
– Да ладно тебе, нам, британцам, тоже есть чем похвастаться, – с вызовом ответила я. – Взять хотя бы Вивьен Вествуд. Таких стильных платьев ни у кого больше нет…
– Нет, правда, amore mio, давай не будем об этом. Я же итальянец…
Теперь, в самолете, я посмотрела на свои ногти, накрашенные классическим бежевым лаком от «Шанель». Он был прав, выглядело гораздо элегантнее, но черный я на всякий случай тоже взяла с собой.
Но сначала нужно было приехать, увидеть его, наладить связь после наших бесплотных звонков, стать близкими, как прежде. Желудок у меня сжался в предвкушении. Я нетерпеливо хихикала всю дорогу, пока самолет садился, выпускал пассажиров, пока я ждала багаж и проходила паспортный контроль. Он ждал меня в зале прилета, прямо у входной двери, низенький и аккуратный, в джинсах, рубашке поло и кашемировом джемпере кораллового цвета, с зачесанными назад волосами. Дино, во всей своей красе! Каштановые волосы стали чуть короче, его невозможные бакенбарды – пышнее, а глаза приветливо сияли. Он раскрыл свои объятия, и я растворилась в их пьянящей кашемировой мягкости, с наслаждением ощущая его теплую кожу и упругое тело.
Дино прижал меня к себе, целуя в шею, щеки, губы, снова и снова, периодически отстраняясь, чтобы разглядеть меня получше.
– Amore, без пикселей ты намного красивее! – воскликнул он, и мое напряжение испарилось. – А сейчас, – добавил он, взяв мои чемоданы, – думаю, перво-наперво тебе нужна хорошая итальянская еда, чтобы прийти в себя после безвкусных британских помидоров.
– Baciami![72] – Я наклонилась к Дино, подставив лицо.
Мы сидели в «Нелло», простом деревенском ресторанчике в двадцати минутах езды к югу от Флоренции, где уже стали постоянными посетителями. Дино начал наш урок итальянского.
– Во-первых, проспрягай глагол avere в первом лице единственного числа, – велел он мне, указывая на бумажную салфетку, исписанную самыми главными – по его мнению – итальянскими глаголами и фразами:
baciami – поцелуй меня;
non smettere di baciarmi – целуй меня, не останавливайся;
abbracciami – обними меня;
stringimi forte – прижми меня покрепче.
Кому нужны были спряжения глаголов, когда дразнить его было так весело!
– Abbraccia mi. – Я придвинулась к нему поближе.
– Нет, сначала проспрягай essere, я настаиваю! – не сдавался он.
– Stringimi forte… – Я положила голову ему на плечо.
Дино сокрушенно пожал плечами и написал на салфетке еще одну фразу:
vorrei un po’ di pane.
– «Я бы хотела немного хлеба», – перевел он. – Гораздо полезнее.
– Stringimi forte… – повторила я, прижимаясь к нему.
– Если не будешь стараться, – притворно рассердился Дино, – как же ты сможешь поразить пекаря?
– Но, Дино, зачем мне хлеб, когда есть baci?[73] Вот если бы ты non smettere di baciarmi[74].
Он рассмеялся, махнул рукой на итальянский и поцеловал меня перед тарелкой спагетти с цукини, которые только-только начали появляться на рынке.
Мы с Дино были парой. С тех пор как я пообещала не целовать никого, кроме него, мы не расставались – даже несмотря на мой отъезд, – и я в самом деле ни с кем больше не целовалась. Он звонил мне, едва проснувшись, и целыми днями забрасывал меня сообщениями и звонками до самой нашей встречи, вечером. Я была уверена: это любовь. Никто прежде не уделял мне столько внимания, и, если в моем сердце и оставались царапины после разрыва с Надером, Дино залечил их сторицей.
Однажды в субботу утром, в самом начале месяца, вскоре после моего возвращения, Дино позвонил мне:
– Amore, я сейчас в теннисном клубе, но уже принимаю душ и лечу к тебе.
Он часто бывал в теннисном клубе – его накачанные руки и пресс были явным тому подтверждением, – а теперь его любимым занятием было «лететь» ко мне.
– Будь готова через полчаса, – велел он.
Ему нравилось командовать не только в постели, и я это обожала. Я чувствовала себя настоящей женщиной, желанной.
Верный своему слову, спустя полчаса Дино уже ждал меня у дверей и курил. Через дорогу стоял Старый Роберто и тоже курил, широко улыбаясь. Я помахала ему.
– Я должна кое с кем тебя познакомить, – сказала я Дино.
Мы перешли через дорогу, и я представила Дино старику, который оглядел его с ног до головы с нескрываемой враждебностью.
– Ага, – сказал он мне обвиняющим тоном, словно только сейчас понял. – Значит, нашла себе Роберто помладше?
Дино вопросительно посмотрел на меня, и, пожелав старику хорошего дня, мы запрыгнули в машину и помчались меж холмов.
Я рассказала, как однажды, когда зашла в сад к Старому Роберто, он сделал мне предложение, а я рассмеялась ему в лицо.
– Оказывается, он говорил серьезно, представляешь? – Эту привычку постоянно удивляться невероятным вещам я подхватила у Дино.
В самом деле, вся моя теперешняя жизнь казалась мне чем-то невероятным, и я не переставала этому поражаться.
Дино понимающе кивнул:
– Да, я не удивлен.
– Дино! Но ведь это же абсурд, ему в обед сто лет, как он мог всерьез такое предлагать?
– Позволь кое-что тебе объяснить, amore, – ответил Дино. – Конечно же, он говорил серьезно. Итальянцы всегда флиртуют с красивой женщиной: мы ценим красоту,
