– Не надо называть меня так. Все же, молодой человек, я намного старше вас!
– Хорошо, но вообще-то я привык называть по отчеству только тех людей, которых уважаю. К вам это пока не относится.
Но что-то ему подсказало, что ведет он себя слишком грубо. Поэтому добавил в трубку:
– Но согласен – я был излишне груб, Эдуард Генрихович. Извините. Так что бы вы хотели? Я внимательно слушаю вас!
– Вот так-то лучше, господин Роенко! Капитан-разведчик, так?
– Угадали! Только уже бывший – и капитан, и разведчик.
– Жизнь непредсказуема. Может поднять до небес, а может и в яму сбросить!
– Полностью согласен с вами. Так я к вашим услугам, Эдуард Генрихович!
– По телефону всего не сказать. Предлагаю разговор наедине в более подходящем месте. Выходите из дома, я жду вас в машине.
– Не пойдет! Лучше уж вы ко мне. Здесь и места побольше, чем в вашей бронированной коробке, и мне спокойней.
Наступило молчание.
– Сергей, отпустите моего помощника.
– Отпущу, но после того, как вы займете его место. Я всегда готов на компромисс.
Опять молчание.
– Хорошо! Я иду.
– В таком случае продолжайте говорить по телефону все время, пока не зайдете в дом. И еще: оружие, если оно у вас есть, оставьте лучше от греха подальше в машине.
Гофман лишь подтвердил:
– Я иду!
Видя приближающегося Гофмана, Сергей привел в рабочее состояние записывающее устройство ручки Гурама.
Гофману пришлось согнуться из-за своего высокого роста, чтобы пройти низкую дверь. Он вошел в комнату и увидел сидящего у окна помощника. Обернулся. Сзади на него смотрели симпатичные, но холодные глаза молодого, подтянутого, хорошо сложенного человека, держащего автомат, направленный стволом в голову вошедшему. Сергей пригласил:
– Милости прошу, Эдуард Генрихович! А ты, Виктор, вали отсюда! Мухой! Освободи место шефу! Пошел вон!
– Мне кажется, своими людьми вправе распоряжаться только я! – нахмурился Гофман.
– Это вам только кажется, – улыбнулся обезоруживающей улыбкой Роенко. – Слушаю вас, хотя, честно говоря, не понимаю, из-за чего вы подняли такой шум и устроили целое представление. Неужели нельзя было ночью тихо послать ко мне киллера. И все дела! А вместо этого такой спектакль?
– Вы предпочли бы киллера, а не этот, как сами выразились, спектакль?
– Отчего же? Он меня, естественно, устраивает больше, но для кого вы его разыгрываете? Не для ментов ли? И сейчас сюда прибудет ОМОН, чтобы вязать меня. Но, признаюсь, сомневаюсь! Тогда бы вас здесь не было бы.
– Вы так и будете продолжать говорить за меня? – спросил Гофман.
– А почему не поговорить? Я тут в одиночестве уже сам с собой разговаривать начал, а это, согласитесь, дурной признак, Эдуард Генрихович.
– Не преувеличивайте, господин Роенко. С момента вашего побега вы имели возможность общения.
– Это вы насчет Гурама, что ли?
– Именно! Как вы попали к нему? Насколько мне известно, Гурам ведет замкнутый образ жизни.
– Ну, не такой уж и замкнутый, чтобы с ним не встретиться. А вы, вижу, знакомы с ним?
– В какой-то степени.
– Тогда пусть он вам расскажет, КАК именно мы встретились. Разговор был коротким. Я попросил убежища и работы. Он отказал, сославшись на свои собственные проблемы. Как я понял, у него кого-то из близких чечены похитили. А это, действительно, проблема. Я был в Чечне и знаю, о чем говорю.
– И потом вот так бродили по свалкам и дачным поселкам?
– А вот это, извините, вас не должно волновать.
– Почему не пришли ко мне?
– К вам? Я и сейчас не знаю, кто вы. Интересно, кого бы я искал?
– Гофмана.
– Гофмана?
– Да, слышали про такого?
– Слышал, конечно. Не хотите ли вы сказать, что передо мной сам Гофман?
