— Посредством необычайного совпаденья я выяснил, — поведал он, — что здесь ныне пребывает близкий родственник моей покровительницы. Мне по случайности удалось расслышать, как сей джентльмен сам в беседе с молодой дамою, что является хозяйкою сего дома, упомянул имена своей племянницы юной госпожи де Бёрг и ее матери леди Кэтрин. Сколь замечательным манером случаются подобные событья! Кто бы мог подумать, что в сем собраньи я познакомлюсь с — вероятно — племянником леди Кэтрин де Бёрг! Я весьма признателен судьбе за то, что подобное открытье свершилось вовремя и я успею засвидетельствовать сему господину свое почтенье, что и намерен сделать тотчас; я уверен, он простит меня за то, что я не сделал сего прежде. Мое совершенное невежество относительно их родственных уз наверняка послужит мне извиненьем.
— Вы же не собираетесь представиться господину Дарси?
— Разумеется, собираюсь. Я попрошу у него прощенья за то, что не представился раньше. Мне кажется, леди Кэтрин он приходится племянником. В моих силах заверить его, что в прошлый понедельник ее светлость пребывала в здравии.
Элизабет изо всех сил пыталась отговорить его от подобного плана, уверяла, что г-н Дарси сочтет обращенье к нему без формального знакомства дерзкою вольностью, а не любезностью по отношенью к тетушке, и сторонам вовсе не требуется являть друг другу вниманье, а если сие требуется, знакомство полагается начать г-ну Дарси, ибо он превосходит г-на Коллинза положеньем.
Г-н Коллинз выслушал ее с решительным видом человека, намеренного последовать собственному устремленью, и, едва она умолкла, отвечал следующим манером:
— Дражайшая моя госпожа Элизабет, я высочайше ценю ваше блестящее сужденье касательно всех вопросов, кои находятся в пределах вашего разуменья, однако дозвольте заметить, что бытуют существенные различья меж церемониями, принятыми средь мирян, и теми, коими руководствуется духовенство, ибо я желаю подчеркнуть, что с точки зренья достоинства я полагаю клир равным высочайшим титулам королевства — при условии, что в то же время соблюдается приличествующая скромность поведенья. Посему дозвольте мне в сем случае последовать веленью моего соображения, кое вынуждает меня свершить поступок, полагаемый мною благопотребным. Простите меня за то, что отказываюсь воспользоваться вашим советом, кой будет неизменным моим водителем касательно любого иного предмета, но в случае, представленном нам, я считаю, что образованье и усердные исследованья дают мне больше прав решать, что подобающе, нежели имеется у юной дамы, подобной вам.
И с низким поклоном он удалился атаковать г-на Дарси, за чьим приятьем священниковой речи Элизабет наблюдала с жадностью и чье изумленье от подобного обращенья было очевидным. Г-н Коллинз предвосхитил свою рацею торжественным поклоном, и хотя Элизабет ничего не слышала, она будто бы разбирала всякое слово и видела, как губы г-на Коллинза вылепливают «извиненье», «Хансфорд» и «леди Кэтрин де Бёрг». Она злилась, ибо г-н Коллинз пред таким человеком выставил себя дураком. Г-н Дарси разглядывал его, не скрывая удивленья, и когда г-н Коллинз наконец позволил ему заговорить, отвечал с гримасою сухой вежливости. Г-ну Коллинзу это, впрочем, не помешало заговорить снова, и презренье г-на Дарси словно бы изобильно разрасталось по мере удлиненья сей второй тирады, в конце коей г-н Дарси лишь слегка поклонился и ушел. Засим г-н Коллинз вернулся к Элизабет.
— Уверяю вас, я не располагаю резонами, — молвил он, — досадовать на прием, кой был мне оказан. Господин Дарси немало обрадовался сему знаку вниманья. Он отвечал мне с предельною вежливостью и даже любезно сообщил, что совершенно убежден в проницательности леди Кэтрин и потому уверен, что она ни за что не станет покровительствовать недостойному. Весьма удачная мысль. В целом же он мне очень понравился.
Поскольку личных интересов у Элизабет не осталось, она обратила все вниманье на сестру и г-на Бингли, и череда приятных размышлений, кои породило сие наблюденье, осчастливила ее не меньше, нежели была счастлива Джейн. Мысленно Элизабет видела, как та поселится в этом самом доме в блаженстве, коим способен одарить союз подлинной любви, и в таких обстоятельствах воображала себя способной постараться полюбить даже двух сестер Бингли. Она ясно видела, что мысли г-жи Беннет устремляются к той же цели, и вознамерилась и близко к матери не подходить, дабы не услышать лишнего. Посему, когда все уселись ужинать, Элизабет сочла свое пребыванье вблизи г-жи Беннет изрядной незадачей и глубочайшим манером обозлилась, уловив, что мать ее беседует с единственной разделявшей их персоной (леди Лукас) свободно, открыто и исключительно о своих ожиданьях скорого брака Джейн с г-ном Бингли. Сей предмет воодушевлял немало, и г-жа Беннет явно не утомлялась перечисленьем достоинств подобной партии. Первейшими резонами ее довольства значилось то, что он очаровательный молодой человек, так богат и живет в каких-то трех милях от Лонгборна; а кроме того, столь утешительно знать, как привязаны две его сестры к Джейн, и быть уверенной, что они желают сего союза не меньше ее. Более того, сие открывает такие надежды для младших дочерей, поскольку брак Джейн со столь видным господином будет сталкивать ее сестер с другими богатыми мужчинами; и наконец, так приятно в ее возрасте препоручить незамужних дочерей заботам их сестры, ибо тогда самой г-же Беннет не придется вращаться в обществе чаще, нежели сие желательно. Обстоятельство это необходимо было изобразить преимуществом, ибо в подобных случаях сего требует этикет, однако в мире не нашлось бы человека, коего менее, чем г-жу Беннет в любом возрасте, услаждало бы пребыванье в четырех стенах. Она завершила свою речь, щедро желая леди Лукас такой же удачи, хотя очевидно и торжествующе полагала, что сие решительно невероятно.
Напрасно пыталась Элизабет унять поток материных слов или убедить г-жу Беннет описывать свое блаженство менее внятным шепотом, ибо, к невыразимой своей досаде, понимала, что излиянье матери по большей части слышимо г-ном Дарси, кой сидел напротив. Мать же только бранила Элизабет за подобный вздор.
— Объясни, что́ мне господин Дарси — с какой стати мне его бояться? Уж мы-то не обязаны ему никакой особой любезностью и вправе говорить что угодно, даже коли ему сие не по вкусу.
— Потише, сударыня, ради бога. Что вам выгоды обижать господина Дарси? Подобным образом вы вряд ли понравитесь его другу.
Однако что бы Элизабет ни говорила, сие не имело воздействия на мать. Та по-прежнему отчетливо
