Некоторое время они погуляли таким манером — две дамы впереди, двое джентльменов сзади — и заняли те же места, поднявшись по берегу от ручья, куда спускались, дабы пристальнее рассмотреть любопытное водяное растенье; засим имела место некоторая перестановка. К таковой побудила г-жа Гарднер, коя, утомившись прогулками, сочла, что рука Элизабет поддерживает ее в недостаточной мере, и посему предпочла руку мужнину. Г-н Дарси занял место подле Элизабет, и они пошли рядом. После краткой паузы она заговорила. Она желала сообщить ему, что, отправляясь сюда, была уверена в его отсутствии, и отметила, сколь нежданно его прибытье.
— Потому что ваша экономка, — прибавила она, — сообщила, что вы наверняка не появитесь до завтра, и еще когда мы уезжали из Бейкуэлла, нам дали понять, что вас в Пемберли не ожидают.
Он отвечал, что все сие правда, однако дела с управителем понудили его приехать несколькими часами ранее тех, с кем он путешествовал.
— Они догонят меня завтра утром, — продолжал он, — и некоторые из них знакомы вам — господин Бингли и его сестры.
Элизабет отвечала только легким кивком. Мысли ее тотчас унеслись к тому дню, когда меж нею и г-ном Дарси в последний раз поминался г-н Бингли, и, судя по румянцу, его мысли были заняты примерно тем же.
— Среди них есть еще один человек, — продолжал он после паузы, — кой особо желает познакомиться с вами. Дозволите ли, или просьба моя чрезмерна, пока вы пребываете в Лэмбтоне, представить вам мою сестру?
Заявленье сие поразило Элизабет несказанно — до того, что она не сознавала, каким манером согласилась. Она тотчас сообразила, что всякое желанье юной г-жи Дарси с нею познакомиться наверняка внушено ее братом, и сие было приятно, даже если не вдумываться; Элизабет радовалась, что негодованье не заставило его думать о ней поистине дурно.
Дальше они шли в молчаньи, оба погруженные в раздумья. Ей было неловко — сие неизбежно; однако она была польщена и довольна. Его желанье представить ее своей сестре — комплимент высочайшего толка. Вскоре они сильно опередили остальных, и, когда подошли к экипажу, г-н и г-жа Гарднер оставались в получетверти мили позади.
Г-н Дарси предложил Элизабет зайти в дом, однако та объявила, что не устала; они вместе стояли на лужайке. В подобные минуты многое можно сказать, а молчанье весьма неуклюже. Элизабет желала заговорить, но всякая тема оборачивалась запретной. В конце концов Элизабет припомнила, что как-никак путешествует, и они с великим упорством побеседовали о Мэтлоке и Давдейле. Время и тетушка двигались медленно, и до завершенья сего tête-à-tête терпенье Элизабет, а равно идеи почти истощились. Едва г-н и г-жа Гарднер приблизились, их настойчиво пригласили зайти в дом и отдохнуть, однако предложенье было отклонено, и гости крайне любезно расстались с хозяином. Тот помог дамам зайти в экипаж, и, когда тронулись, Элизабет увидела, как г-н Дарси бредет к дому.
Тут же посыпались замечанья дядюшки и тетушки — оба твердили, что г-н Дарси бесконечно превзошел их ожиданья.
— Он прекрасно воспитан, вежлив и скромен, — отметил дядюшка.
— В нем, конечно, есть некая горделивость, — отвечала его супруга, — но лишь в наружности, и сие вполне ему идет. Я теперь могу утверждать, как его экономка, что некоторые говорят, будто он гордый, но я ничего такого не видала.
— А уж как меня удивило его поведенье. Он не просто любезен — воистину предупредителен, хотя в сем вовсе не было нужды. Он ведь знаком с Элизабет совсем поверхностно.
— Лиззи, в самом деле, — сказала ее тетушка, — он не столь красив, как Уикэм, — точнее, у него нет такой наружности, ибо черты его весьма хороши. Но отчего же ты уверяла нас, что он ужасно неприятен?
Элизабет оправдывалась, как могла, говорила, что при встрече в Кенте он понравился ей больше, а до сегодняшнего утра она его столь приятным не видала.
— Быть может, в своей любезности он отчасти капризен, — отвечал дядюшка. — Знатные люди нередко таковы, а посему я не стану ловить его на слове насчет рыбной ловли; вдруг он завтра передумает и выгонит со своих земель.
Элизабет понимала, что они вовсе не постигают натуры г-на Дарси, однако ни слова не молвила.
— Судя по тому, что мы наблюдали, — продолжала г-жа Гарднер, — я бы и не подумала, будто он мог бы поступить с кем-нибудь жестоко, как он поступил с бедным Уикэмом. У него отнюдь не злое лицо. Напротив, когда он говорит, у него довольно приятный рот. И какое-то достоинство — и не подумаешь, что душа у него дурна. Но сколь роскошно рекомендовала его милая дама, что показывала нам дом! Я порой еле сдерживала смех. Впрочем, он, должно быть, щедрый хозяин, а сие в глазах слуги стоит любой добродетели.
Элизабет решила, что необходимо как-то оправдать его обращенье с Уикэмом, и потому возможно деликатнее дала им понять, что, судя по сведеньям родственников г-на Дарси в Кенте, поступки его вполне можно истолковать иначе, что натура его не столь гнусна, а натура Уикэма — не столь мила, сколь полагают в Хартфордшире. В подтвержденье сему она описала их финансовые отношенья, не называя источника сведений, однако заверяя в его надежности.
Сие удивило и встревожило ее тетушку; однако они подъезжали туда, где та когда-то была счастлива, и потому всякую мысль ее изгнали чары воспоминаний, и г-жа Гарднер так увлеченно показывала мужу окрестные достопримечательности, что не в силах была думать ни о чем другом. Хоть и изнуренная утренней прогулкою, она тотчас после обеда отправилась на поиски прошлых знакомцев, и вечер прошел за радостями бесед, возобновленных после многолетнего перерыва.
Любопытные событья дня не дозволяли Элизабет много вниманья уделять новым друзьям; она только и могла размышлять и изумляться любезности г-на Дарси, а превыше всего — его желанью познакомить ее со своей сестрою.
Глава 2
Элизабет полагала, что г-н Дарси привезет сестру назавтра после прибытья той в Пемберли, а потому вознамерилась все утро не отходить от постоялого двора. Вывод ее, впрочем, оказался неверен, ибо визитеры явились наутро после приезда в Лэмбтон самой Элизабет. Она и чета Гарднер гуляли по городку
