Ланни остановился и сказал: "Ja, freilich".
Она подошла ближе и прошептала: "То, что случилось прошлой ночью, это было Гели".
"So?" — ответил Ланни. — "Wirklich?"
— Вы знаете эту историю?
"Лучше не говорить об этом", — сказал добродетельный гость и быстро вышел.
XIО, да, Ланни знал эту историю. О ней шептались везде, где были беженцы и другие враги Regierung. В самом Фатерланде этого он никогда раньше не слышал. Возможно, потому, что это было слишком страшно и опасно. Ребенка звали Грета Раубаль, и Гитлер называл ее Гели, произносится как "Гейли". Она была дочерью его сводной сестры Анжелы, которая была его экономкой, сначала здесь в Бергхофе после освобождения из тюрьмы, а затем в Мюнхене в дни напряженной борьбы партии за власть. Ребенок превратился в очаровательную женщину в те отчаянно несчастные и ненормальные времена. То ли она влюбилась в мечтателя нового порядка, то ли мечтатель овладел ею своим странным и ужасным образом? История варьировалась, согласно тому, кто её рассказывал.
Но в чём можно быть уверенным, всё делалось с разрешения матери, начиная с молодости Гели и до самой ее смерти в возрасте двадцати лет или около того. Она была голубоглазой красавицей, высокой нордической блондинкой согласно идеалу Ади. Она была нежной и покорной, а он дико ревновал и бил ее плёткой, которую любил носить с собой даже в общественных местах. "Когда вы идете к женщине, не забудьте плетку", — писал Ницше, и Ади прочитал или, во всяком случае, слышал этого философа, другого мучительного мечтателя на пути к безумию.
Между дядей и племянницей не было никакого счастья, только страх со стороны девушки и, в конце концов, желание убежать. Но если к ней подходил мужчина, Гитлер в ярости прогонял его. Об этом рассказывал Штрассер. Но люди не доверяли Отто, зная, что он ненавидел Гитлера как убийцу Грегора, старшего брата Отто. Другой член партии, работавший в качестве шофера, узнал историю и шантажом получил от фюрера двадцать тысяч марок и важное положение в партии. Это была особенно крупная неприятность, так как фюрер похвалил этого человека в Mein Kampf, как человека, защищавшего его в Saalschlachten. — "Мой добрый Морис!"
Никто точно не знал, что случилось в конце. Гели пыталась убежать и уехать в Вену изучать музыку, но дядя впал в очередной свой истеричный приступ гнева. Он прогнал мать прочь, а девушка была найдена на полу ее комнаты с пулей в сердце. Это было незадолго до того, как Гитлер стал канцлером, а в Мюнхене он был могущественным человеком. Геринг прилетел к месту действия, и там не было никакого полицейского расследования. Дело назвали самоубийством и замяли. Тело было захоронено в Вене, в освященной земле, что вряд ли могло произойти, если бы священник не верил, что её кто-то убил. Впоследствии, Штрассер заявил, что священник на смертном одре рассказал ему об этом.
Вот так это было. Можно сделать выбор: либо Ади Шикльгрубер убил свою племянницу или он довёл ее до самоубийства кровосмесительным вниманием. В течение нескольких дней он был готов покончить с собой. Слишком поздно он сделал открытие, что она была самой большой любовью его жизни, и никакая другая женщина не могла занять ее место. Истязаемый человек получил разрешение посетить Вену инкогнито, поздно ночью он стоял у ее могилы на Венском центральном кладбище и положил цветы на могилу. Теперь, полтора десятка лет спустя, он был хозяином всей Германии, и хотел бы снова посетить в Вену. Ланни подумал, была ли безвестная могила одной из тех сил, которые влекли его.
Что же случилось на этом тревожном сеансе? То ли откровенный Текумсе, сам владыка в своем праве, осмелился сказать, что он думает о кровосмешении и убийстве? То ли Гели появилась сама и довела своего дядю, любителя плётки, до одного из его безумных приступов горя и страха? "Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою [лучше] завоевателя города"[68]. Но Ади отверг старых еврейских пророков и не читал их. Может быть, явился дух Фредди Робина и высказал ему такое наставление? Или одна из жертв Ади, таких как Рём, которого, он после бурной беседы хладнокровно расстрелял? Или, возможно, Штрассер, организатор штурмовых отрядов. Ланни однажды встретил Грегора в берлинской квартире Ади, и слышал, как он получил хорошую взбучку от своего фюрера. Позже, после того, как он был убит во время Ночи длинных ножей, его дух, или то, что себя так называло, являлся Текумсе. Так, видимо, он парил над этой окровавленной сценой.
Ланни задался вопросом, как эта история получила распространение в Бергхофе. То ли красивая блондинка секретарь подслушивала через замочную скважину? Или же у надёжного "Руди" есть доверенное лицо, которому он прошептал единственное слово Гели? Или молодой арийский врач был вызван для успокоения? Во всяком случае, слух был повсюду и вызвал такое волнение, что красивая блондинка уборщица кроватей рисковала своей работой и, возможно, свой жизнью, прошептав гостю об этом. Вот так сбылась заветная мечта Ади, что он не может без ведома германского народа ночью проникнуть в комнату и общаться со спиритуалистическим медиумом!
Сын владельца Бэдд-Эрлинг Эйркрафт понял, что в своем стремлении выяснить судьбу своей жены, он может поставить под серьезную угрозу свои возможности президентского агента. Гитлер вряд ли забудет этот эпизод. Несмотря на то, что он не мог винить Ланни за него, он будет ассоциировать его с ним. И это, безусловно, не увеличивает его желание видеть этого человека. Даже может быть, что его раздражённый и подозрительный ум начал задаваться вопросом, а не какой-нибудь враг намеренно подготовил это потрясение для него? А что должен делать Ланни по этому поводу? Должен ли он говорить об этом и попытаться что-то исправить? Или он должен сделать несколько замечаний, указывающих, что он понятия не имел, что-то пошло не так?
XIIГость спустился в большой зал и устроился в одном из кожаных кресел, глядя на Австрию. Подходил шторм и над вершинами гор бежали темные тучи. Политические бури, также, собирались над Австрией. Повелитель этих бурь находился в комнате как раз над головой Ланни, планируя и направляя их. Он мог стоять
