Конечно, позже они говорили серьезно. Новый фельдмаршал хотел знать все о том, что чувствовали Англия и Франция относительно австрийской ситуации. Под "Англией", конечно, имелась в виду группа в замке Уикторп, а под "Францией" мальчишник барона Шнейдера. Ланни рассказал об обоих в деталях, тем самым значительно повысив свой социальный статус. Настолько, что, прежде чем они расстались, Der Dicke отечески сказал: "Hör mal, Lanny! Это абсурд для такого человека, как вы, тратить свое время, продавая картины. Почему вам не дать мне возможность платить вам реальные деньги и делать реальную работу для меня?"
"Na, na, Hermann!" — ответил молодой человек в сыновнем духе. — "У нас такая приятная встреча, а вы хотите всё испортить! Разве вы не знаете, что будете чувствовать себя по-другому по отношению ко мне, если вы меня наймёте? Тогда вы начали бы требовать от меня что-то, думая, что я ленив и бездельник. Но когда я прихожу к вам, как сейчас, и наслаждаюсь вашей компании, у вас есть друг, а не просто еще один агент. Вы узнаете гораздо больше от меня, потому что я посещаю других людей, в том же духе, и говорю им, все о вас".
"Ничего плохого, я надеюсь," — сказал толстяк с притворным беспокойством.
"Что плохого я знаю?" — усмехнулся Ланни. — "Вы получаете удовольствие от моих шуток, у вас есть прекрасная жена, которая собирается представить Германии наследника, а вы являетесь владельцем Hermann Göring Stahlwerke!"
КНИГА ШЕСТАЯ
Пылкий конь[78]
Глава двадцать третья
Les beaux yeux de ma cassette![79]
IЕсли бы Ланни был газетным репортёром или туристом, жаждущим впечатлений, он снова направился бы в Вену, потому что было очевидно, что в ближайшее время там появится "главная новость". Шушниг в своих отчаянных метаниях пришёл к идее плебисцита. Народу его страны будет предложено высказаться, хочет ли он или нет аншлюс с гитлеровской Германией. Ничего более быстрого не могло придти в голову. Ади знал, что народ Австрии проголосовал бы три к одному против него, поэтому он принял это предложение в штыки. Шушниг ожидал этого и потому назначил голосование через четыре дня после его объявления. Берлинские газеты разразились рассказами о коммунистах, захвативших Вену, о черни, атакующей немцев на улицах, и о Чехословакии, отправляющей артиллерию для поддержки Красного восстания.
Ланни знал, что это означало немедленное действие, но это была не его работа, чтобы засвидетельствовать это. Опытные газетчики полетят туда, и история о том, что случилось, будет на подносе с завтраком у ФДР каждое утро. Работой Ланни было знать, что будет дальше. И он думал, что знает. Он был захвачен желанием еще раз сообщить в Вашингтон и попытаться убедить своего номера один принять шаги остановить новую мировую войну, прежде чем она распространится дальше. Пока было еще не слишком поздно. Если Америка укажет путь и соберёт Англию и Францию вместе, малые государства присоединятся, не говоря уже о Советском Союзе. Диктаторы могут быть остановлены, и кто может знать, сколько миллионов жизней могут быть спасены?
Ланни должен был получить от Фуртвэнглера картину. И пока он ждал этого, раздался телефонный звонок, и мужской голос сказал: "Герр Бэдд, вы получили телеграмму от герра Хоста из Нью-Йорка?" Когда Ланни ответил, что получил, голос спросил: "Не будете вы бы так добры, встретиться со мной в этот вечер? Я буду в холле отеля Иден в восемь". Ланни, опытный конспиратор, ответил: "Я буду там".
Он не узнал голос, но предположил, что незнакомец знает его. Он пообедал один, посмотрел вечерние газеты, а затем отправился на прогулку, убедившись, что никто за ним не следует. За пять минут до указанного часа, он забрел в просторный вестибюль Идена и сел. Ровно в восемь пришел человек, которого он хорошо знал, хотя не видел его в течение года. Аарон Шёнхаус, старший брат Рахели Робин, вдовы Фредди. Ланни подождал, пока он не прошел дальше, потом встал и последовал за ним на улицу. Они прошли квартал, пока Ланни не убедился, что за ними никто не следит. Затем он пошел быстрее и догнал Аарона.
"Ну, Аарон", — сказал он, — "рад видеть Вас. Как старики?"
"Не слишком хорошо", — был ответ. — "Простите меня за такую встречу. На это есть причины, которые я объясню. У меня есть автомобиль, и будет безопаснее, если мы поедем".
Он остановился перед припаркованным автомобилем и отпер его, проскользнув на сиденье водителя, а Ланни занял место рядом с ним. Ланни будет суждено иметь много общего с этим автомобилем, но он ещё не знал об этом и не обратил на него особого внимания, лишь отметив, что это был седан немецкого производства средней цены и, видимо, с малым пробегом. Там был плед, и он бросил его на колени, пока свойственник умершего брата зятя, если есть такие родственные отношения, завел машину и поехал с умеренной скоростью по широкому бульвару.
IIЛанни познакомился с семьёй Шёнхаус десять лет назад вскоре после женитьбы Фредди, но мало кого из них видел, потому что они не испытывали особого интереса к социалистическим идеям своей дочери и не стремились вращаться в высших сферах, которые часто посещал Ланни. Отец семьи был адвокатом небольшого масштаба, и, как еврей получил запрет на свою профессию после прихода нацистов. Он жил на средства своего сына, который занимался комиссионным бизнесом, о котором Ланни не имел представления. Ланни знал, что Аарон имел семью, а в последнее время слышал, что его жена умерла. И это все.
Человек был на несколько лет моложе Ланни, но выглядел старше, эти годы наложили на него отпечаток. Он был маленького роста, гладко выбритый и с желтоватым цветом лица, носил черное пальто не модного покроя и потёртую шляпу. Но это не служило определением его финансового состояния. Большинство евреев держали себя сдержано в эти опасные времена. Он знал немного по-английски, но не слишком хорошо, и с Ланни говорил по-немецки. Он рассказал о состоянии семьи. У мамы был рак, и ей осталось жить немного. Она не могла уехать в Америку, и папа не оставил бы ее. Он останется и будет заботиться о ней. Они оба отчаянно просили Аарона взять своих детей и эмигрировать в Америку. Он спрятал деньги, и в любое время нацисты могли бы схватить его и пытать, чтобы заставить его отказаться от них. В конце концов, он уступил, и Йоханнесу удалось получить въездные визы.
