Примечание автора
В этом произведении художественной литературы встречаются несколько сцен с участием Франклина Д. Рузвельта. Когда автор был кандидатом на пост губернатора Калифорнии, он имел удовольствие провести два часа вместе с президентом Рузвельтом, но с тех пор у него личных контактов с президентом не было. Автор не обладает знаниями из первых рук о соображениях президента по какому-либо его действию или позиции. Сцены с президентом в этой книге являются вымышленными. Ни президент, ни его жена автора не консультировали. Точность описания внешности президента, манер его поведения и окружения автор может подтвердить, но речи, приписываемые президенту, представляют лишь догадки автора. Автор надеется, что они не ушли далеко от действительности, но не хочет, чтобы кто-нибудь мог предположить, что он выступает от имени президента или может раскрыть его тайные мысли.
Местный колорит и атмосфера событий конца книги были получены из яркого и информативного отчета того времени, "Мюнхенские развлечения" Эрнеста Р. Поупа, корреспондента, освещавшего эту область. Хотелось бы выразить благодарность автору и издателям, Сыновья Г. П. Путнэма. Беженцы из Германии и Австрии внесли свой вклад своим опытом, за это им огромная благодарность. Для рассказа, как Захаров искал сокровища, автор использовал автобиографию Чарльза Кортни "Приключения при вскрытии запоров" (Unlocking Adventure by Charles Courtney published by Whittlesey House).
КНИГА ПЕРВАЯ
Престолы сильных[1]
Глава первая
Эмблема милости[2]
IБывает, что в каком-то порту некоторое время стоят два корабля, а затем уходят в дальние моря. Проходят годы, а может быть, и десятилетия, и затем они случайно встретятся в совсем другом порту. Оба капитана тщательно осмотрят друг на друга, интересуясь, что сделало время с давним товарищем, какие места он посетил, какие с ним произошли приключения, какие потери он понёс и какие выгоды приобрёл. Так и случилось, когда Ланни Бэдд увидел профессора Олстона в холле одного из роскошных отелей Нью-Йорка. "Давно не виделись", — сказал он, потому что тогда было модным быть китайцем. При встрече с друзьями нужно было сказать: "По словам Конфуция", а потом можно было нести полную чушь или что ещё можно было придумать.
"На самом деле, профессор" — серьезно продолжал Ланни, — "мне стыдно, что я потерял связь с вами. Вы не можете себе представить, какую важную роль вы сыграли в моей жизни".
''Почти восемнадцать лет без нескольких дней, как мы расстались в Париже", — вычислил собеседник.
"И почти половина моей жизни с тех пор", — добавил Ланни.
Олстон все еще думал о нем, как о юноше, и сейчас увидел, что прошедшие годы благожелательно обошлись с ним. На его правильных и приятных чертах лица не было никаких следов забот, а в волнистых каштановых волосах и аккуратно подстриженных усах не было и намека на седину. Ланни был одет с иголочки и отличался легкостью в разговоре, которая приобретается с самого раннего детства, когда все бывает так, как должно быть. Когда всё делаешь настолько правильно, что не можешь быть неправильным, даже если захочешь, что люди будут считать милой эксцентричностью.
А Ланни видел довольно хилого маленького джентльмена с полностью седыми волосами, в очках в роговой оправе и льняном костюме, которой быстро становится мятым. "Чарли" Олстон никогда не делал ничего правильно. В колледже он был "зубрилой", так отец Ланни называл его, и он никогда не будет свободен от подозрения, что люди, которые всегда были правы, следят за ним. Он был добрым, а также мудрым старым джентльменом, и это в какой-то степени немного скрадывает другие недостатки, но не полностью, как считает весь светский мир. Ланни вспомнил, что Чарльз Т. Олстон был одним из активных деятелей Нового курса. Поэтому, возможно, он уже не преподаёт в колледже.
"Я слышал о вас окольным путём", — сказал Олстон, не уточняя каким. Возможно, это было из газет, бывший географ добавил: "Я надеюсь, что ваш развод не слишком повредил вам".
"Моя бывшая жена переместилась вверх по социальной лестнице, а я был одной из ступенек". — Ланни сказал это с улыбкой. На самом деле он так не думал, потому что был доволен своим положением на социальной лестнице, присущим внуку владельца Оружейных заводов Бэдд и сыну президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт.
II"Что вы делаете в этой жизни?" — пожелал знать пожилой человек. Это была увертюра, которая требовала искреннего ответа. "Вы свободны в течение следующего часа или двух?" — спросил Ланни и сообщил, что в это время он должен осмотреть коллекцию современной живописи, которая, возможно, в ближайшее время выйдет на рынок. "Вот так я зарабатываю себе на жизнь. Есть люди, которые настолько наивны, что верят моим суждениям, сколько стоят картины, и это дает мне возможность проводить остальную часть моего времени в безделье и тунеядстве". — он сказал это, опять улыбаясь.
Бывший географ ответил, что был бы рад осмотреть произведения искусства под руководством такого авторитета, и они вышли из гостиницы и взяли такси. Через несколько минут езды они вышли перед одним из таких заведений на Парк-авеню, где нужно либо владеть квартирой, либо платить несколько тысяч долларов в месяц арендной платы. Персонаж, который, мог бы быть одним из гренадеров Фридриха Великого, открыл для них дверь такси. Служащий с бутоньеркой спросил имя Ланни. Молодая женщина с блестящими красными губами произнесла его по телефону. Мальчик-лифтёр с несколькими рядами пуговиц вознёс их к небу. А пожилой сторож провёл их в ярус комнат, который, по-видимому, окружал всё здание и давал возможность окинуть соколиным взором остров Манхэттен и его окрестности.
В середине лета семья была в отъезде. Мебель была покрыта чехлами жёлто-коричневого цвета, шторы опущены, но сторож поднял одну, и посетители могли полюбоваться розарием в пентхаусе. Затем они прогулялись из комнаты в комнату, рассматривая картины, каждая из которых имела отдельный "осветитель", который включал сторож. Они постояли некоторое время в тишине, после чего Ланни Бэдд начал одну из своих хорошо подготовленных лекций. Этому искусству он научился, чтобы производить впечатление на самых эксклюзивных людей, тех, кто является дважды элитой, обладающей как богатством, так и культурой.
— Обратите внимание на аристократическую ауру, которой Сарджент окружает свою модель. Вы видите, что голова несколько пропорционально меньше остальных размеров леди. Миссис Уинстед в действительности не была такой, могу вас заверить, потому что я ее знал. И здесь не было никакого просчета художника. Потому что его я знал еще лучше, наблюдая за ним в горах и долинах вокруг
