– Да, тут я… – зевнул Хаген.
– Блинки до сих пор радуется. Но ты не переживай, я обещаю, он тебя отпустит.
Хаген с сожалением посмотрел на полное достоинства лицо Генерала. Как он может что-то обещать? Будто от него что-то зависело… Даже его списки ничего не значили для тех, кто заставлял их вести. Вероятно, поэтому несчастный Генерал так цеплялся за свой дурацкий планшет, ведь он давал ему иллюзию собственной значимости. Но вслух Майк сказал другое:
– Спасибо, Генерал. Раз обещаешь, то так и будет.
– Всегда рад помочь, боец, – кивнул Генерал.
Чарльз Ивенс, как всегда, был на месте.
– А-а-а, молодой человек. Как провели ночь? Инструменты там же. – Старичок уселся на кресло и достал брошюру с проповедью Айэна. – Нужно до обеда прикрутить…
Хаген сгрёб инструменты одной рукой, второй взял Чарльза за шиворот и поставил на ноги:
– Вот и прикручивайте.
– Что? Но… Молодой человек, как вы смеете…
Хаген встряхнул Чарльза:
– Вы не согласны работать?
Посмотрев в сонные и злые глаза Хагена, старичок мелко закивал головой:
– Согласен, согласен. Почему бы и нет?
– Вот и отлично. И не шумите. А то я проснусь в плохом настроении.
Хаген улёгся на диван, а Чарльз отправился прикручивать замки к столам, рассказывая при этом историю о том, как одни дети в Луизиане не слушались старших, и пошли ночью гулять по железнодорожным путям. Всем им отрезало ноги выше колена. А одному особо дерзкому мальчику вообще оторвало голову.
Но Хаген уже не слышал этой поучительной истории. Он давно спал.
Глава 26. Существа из мяса и костей
Посмотри на себя, хакер! Жалкое существо из мяса и костей, ты задыхаешься и потеешь, когда бежишь по моим коридорам. Как ты посмел бросить вызов безупречной, бессмертной машине?
System Shock 2Медленно, но верно бюрократические шестерёнки начали работать. Адвокат Роберт Солк, чей фингал давно прошёл, и чьё уважение к дяде Питеру сохранилось, активно работал. Хаген несколько раз встречался с ним, подписывал бумаги и получал заверения:
– Осталось ещё немного, сэр, и вас переведут в тюрьму с лёгким режимом.
Впрочем, Хаген вдруг перестал оценивать режим тюрьмы Блинки Палермо как тяжёлый. Слишком сильна стала привычка. Гангстерские боссы относились к нему если не с уважением, то хотя бы с безразличием. А в таком месте безразличие – это гораздо лучше, чем когда тобой интересуются.
Хаген продолжал читать и тренироваться, а работу в мебельном цеху справедливо делил напополам. Чарльз Ивенс больше не строил из себя босса, понимая, что если Хаген разозлится, то всю работу придётся делать самому Чарльзу.
В одну из ночей Майку приснился странный сон: будто он оказался в некоем просторном белом помещении, скованный по рукам и ногам, а перед ним стояли три нечеловеческих сущности. Они о чем-то поговорили, а потом Хаген бегал по лабиринту с ловушками и чудовищами, пытаясь выжить. Чем все закончилось, Майк так и не понял, хоть и пытался, впечатлённый яркостью сновидения.
Впрочем, к полудню из головы всё выветрилось, и Хаген забыл, что ему вообще что-то снилось.
Тем временем до официального перевода в другую тюрьму оставалось два или три дня.
– Наконец-то от меня отселят странного камрада, который считает, что он способен останавливать время, – добродушно ворчал Роман. – Подумать только: остановка времени! Да кому она нужна в тюрьме-то? Здесь пригодилось бы ускорение, чтобы все бегали, как в фильмах Чарли Чаплина.
– Ага, – отвечал Хаген. – Наконец-то к тебе подселят кого-нибудь нормального, типа Тревора. Будете вместе листать порножурналы.
Конечно, Роман шутил. Он и Хаген слишком сдружились и привыкли друг к другу.
Да, всё было хорошо, пока не стало резко плохо…
Среди ночи в камере вспыхнул свет. Хаген подскочил на кровати. По ярусу гремел топот множества ног. Роман уже стоял перед унитазом, пытаясь смыть воду, но экран смартфона предательски светился внутри.
– Bilyat! – сказал Роман. Хаген уже знал, что «bilyat» – одно из удивительных русских ругательств, которое могло выражать, как и крайнюю степень изумления, так и выражение неимоверного ужаса.
В данном случае, кажется, было второе: спросонья Роман забыл, что перед облавой воду всегда отключают, как раз для того, чтобы заключённые не избавились от улик. Русский сунул руку в унитаз и вытащил смартфон:
– Да и я дурак, додумался спустить в унитаз смарт…
Двери уже давно были открыты, в камеру ворвались надзиратели. Романа скрутили, вырвали из рук телефон. Хагена тоже скрутили, их обоих вывели в коридор и поставили лицом к стене.
– Почему Джимми не предупредил? – шёпотом спросил Хаген.
– Кто его знает, какая теперь разница… мы попались, камрад. Ты, главное, всё отрицай, как договаривались. Вся вина на мне.
Хаген пожал плечами. Вина и так была вся на Романе. У Хагена даже смартфона не имелось.
Шмон продолжался, а Хагена и Романа, заковав в кандалы, повели в соседнее здание. Там их разделили. Майка повели дальше и втолкнули в комнату для допросов. Там уже сидел за столом Блинки Палермо, дымил сигарой, а один из надзирателей стоял рядом, придерживая стакан с виски.
– Эх, Синеглазка, Синеглазка… Я был так добр к тебе, а ты вот как отплатил? Или ты всё же захотел остаться в моей тюрьме?
Хаген старался сохранить самообладание и отвечал так, как они заранее условились с Романом:
– Сэр, при всём моём уважении, сэр, я не совсем понимаю, о чём речь.
– Знаешь, куда можешь засунуть своё уважение ко мне? – Блинки выпустил облако дыма, как разгневанный дракон. – Ты, тварь, думаешь, что мне нужно ваше уважение? Да вы все здесь не люди, я могу сделать так, что любой из вас исчезнет и мне ничего не будет. Вы жалкие существа из мяса и костей!
Блинки говорил так, будто сам был не из мяса и костей.
– Простите, сэр, – Хаген не знал, что отвечать.
– Ты читать умеешь?
– Сэр?
– Отвечай на
