Система даже заботливо пояснила:
Недоедание
Поглощено 1536 ккал, белков – 102 г, жиров 109 г, углеводов 140 г.
Не хватает ещё минимум 900 ккал!
Если бы не официальный тон сообщения, то можно представить, что система, как заботливая мама, переживает, что сынок плохо кушает.
Хаген взял свой поднос и вернулся к стойке раздачи еды:
– Можно мне ещё?
Заключённый, стоявший на раздаче, отрицательно покачал головой:
– Каждая порция строго рассчитана, извини, брат.
Потирая больную шею, Хаген зачем-то вернулся за стол, он чувствовал себя таким голодным, будто вообще не ел. Неожиданно на поднос перед ним лёг бургер.
– Держи, боец, – сказал Генерал.
Хаген схватил бургер, развернул и остановился:
– Вы уверены?
– Абсолютно. В тюрьме голод – это такое же нормальное состояние, как и неволя. Но, если к ней можно привыкнуть, то к голоду – никогда.
– Но разве вы не голодаете?
– Я старый, мне много жрать не надо. Да и вообще, то, как ты наказал расистскую суку, достойно вознаграждения.
Генерал сел рядом и положил на стол свой неизменный планшет. Наклонился и негромко проговорил:
– Блинки Палермо понравился твой стиль. Он хочет внести тебя в Список, – слово «список» Генерал выделил такой интонацией, что стало ясно – это какой-то особый «список».
– Список чего?
Генерал поднял один лист на планшете и показал Хагену:
– Время от времени Блинки устраивает между нами целый турнир. Кто достигнет вершины списка, победив остальных участников, получит столько положительных записей в личное дело, что досрочно вылетает из тюрьмы на волю.
Хаген с сомнением посмотрел на планшет:
– Что, даже те, кто сел на сто лет?
– Конечно, нет. Понятно, что участвуют те, кто имеет шанс на досрочное освобождение. Хотя многие заключённые, которые присели надолго, тоже дерутся. Просто так, от отчаяния. За это они получают некоторые послабления режима.
Хаген затолкал в рот последний кусочек бургера:
– Я согласен. Но не верится, что это так работает…
Генерал решительно поднялся из-за стола:
– «Молочный глаз», может, и не самый лучший человек в мире, но он умеет держать слово. И выполняет свои обещания не из-за честности, а из-за того, что так проще заставить нас драться. Если он хоть раз обманет – никто ему не поверит.
Хаген тоже встал. Офицер на выходе из столовой бросил ему пакет с едой на обед. Он едва успел поймать: плечо свела резкая боль. Совладав с нею, Хаген спросил Генерала:
– Ведь эти драки на деревянном ринге не просто развлечение?
– Само собой, ты же слышал, что даже на тебя делали ставки. Среди гангстеров много обеспеченных людей. Палермо использует их тягу к развлечениям, зарабатывая на ставках. Я не знаю сумм, но поговаривают, что на финальном бою доходит до семизначных цифр. Палермо поднимает столько бабла, что это позволяет ему удержаться на плаву, затыкая деньгами совесть проверяющих комиссий, которые посещают тюрьму.
Хаген тяжело вздохнул: боль в шее и предплечье словно давила на лёгкие. Генерал истолковал по-своему:
– Ты не вздыхай. Бои на деревянном ринге – не самое гуманное развлечение, но это позволяет Блинки Палермо манипулировать гангстерами. Они к нему хорошо относятся, поэтому в нашей тюрьме самый низкий показатель бунтов или разногласий между заключёнными и администрацией, – Генерал засмеялся. – Пару лет назад нашему боссу даже вручили диплом ассоциации тюрем США «Директор года». Все хотят знать, как он достиг такого уровня спокойствия. Просят даже проводить обучающие лекции для сотрудников других тюрем.
Хаген кивнул и начал мять пакет в руках. Голод не проходил, но он понимал, что если съест всё сейчас – будет страдать в обед…
Генерал понимающе заметил:
– Добавку у нас не дают, но её можно покупать. Вообще, есть специальный магазин для заключённых, можно там прикупить кое-чего. Но это право надо заслужить.
Шагая под присмотром надзирателей в мебельный цех, Хаген раздумывал: где взять денег, чтобы купить еды. Тюремного рациона не хватало для прокачивающегося организма.
Вот же парадокс: попав в тюрьму, он испытывал те же проблемы, что и на воле: недостаток денег и условий для нормальных тренировок.
* * *Чарльз уже был на рабочем месте: прикручивал роликовые направляющие для выдвижного ящика стола. Хаген удивился, как он умудрялся оказываться здесь раньше него?
Добрый старичок ласково поприветствовал Майка, осведомился: как тот провёл ночь? Словно в тюрьме была разница между ночами. Потом заметил опухший нос Хагена, но только многозначительно хмыкнул. Показал отвёрткой на бесконечный ряд шкафов и столов:
– Нужно до двенадцати дня успеть.
– Будет сделано, сэр.
Чарльз добродушно улыбнулся и немедленно рассказал историю про то, как дети, которые жили близ его фермы в Луизиане, пошли на заброшенную мельницу, где сладко пахло старой древесиной и травой, а потом сломали себе ноги и руки, провалившись сквозь гнилые доски пола.
Хаген уже стал привыкать к трагическому концу всех историй Чарльза. Интересно, за что его вообще посадили? За пессимизм?
Превозмогая боль в теле, Хаген усиленно работал. Приходилось часто нагибаться, вставать на четвереньки, а то и вообще, ложиться на пол, прикручивая детали в труднодоступных местах. Было больно, но весь объём работ он выполнил к сроку. Конечно, можно было бы и поскорее, если бы старик тоже участвовал. Но с приходом Хагена тот отбросил отвёртку и сел в кресло читать книжку. Впрочем, Хаген не спорил, всё же он у него в подчинении, а ссориться с начальством в его планы не входило.
– Готово, сэр, – сказал Хаген, утирая пот.
– Молодец, – похвалил Чарльз, не отрываясь от чтения. – Можешь отдыхать… до конца рабочего дня. Я же вижу, как ты устал. Выбирай любой диван.
