– И что мы ему расскажем? – спросила Лорри, когда они остались одни. – О Вратах Миров?
– Ни в коем случае! Забудь об этом. Никто из смертных не должен знать о местонахождении Врат. Мы сами воспользовались ими незаконно. Боюсь, как бы за нами не пришли…
– Кто?
– Хранители Врат… Мои соплеменники.
– Но это ведь хорошо? Они бы забрали тебя домой.
Одоранна горько усмехнулась.
– Боюсь, это невозможно…
– Почему? Разве ты не хотела бы вернуться домой?
– Я не могу… На нашем мире нет Врат. Врата Миров связывают только одинаковые по развитию миры. А мой мир ушёл от твоего и ему подобных так далеко, как далеко мы ушли от твоего дома… Да и в таком виде, – Одоранна похлопала себя по груди, – я не могу появиться на своей планете. Мои соплеменники маленькие и изящные, а вы, люди, такие большие, грубые и мускулистые.
– Так тебе не нравится это тело?
– Не очень… Я женщина и мне уютней в женском теле… И мне надоели похотливые мыслишки моего сожителя.
– А какое было твоё настоящее тело? И как ты его лишилась?
– Моё истинное тело было прекрасно!.. Но один тупой дикарь из твоего мира отрезал мне голову, и товарищам, чтобы не погибла моя личность, пришлось срочно переписать меня в (брбрбр), – Одоранна снова произнесла слово, прозвучавшее для слуха Лорри как набор бессмысленных звуков.
– В… что?
– Тот куб, где я была заключена тысячу лет… И где, к сожалению, остаюсь до сих пор.
– Как так?! – поразилась Лорри. – Ты же здесь, в Станисе!
– И здесь, и там. В Станисе лишь одна из копий. Матрица навсегда останется в кубе.
– А почему твои товарищи не нашли тебе подходящее тело, чтобы… переписать обратно и забрать домой?
– Не знаю… Уходя, они обещали вернуться, но, видимо, что-то пошло не так… Видишь ли… Получить тело моего соплеменника очень трудно. Это может быть лишь тело преступника, приговорённого к смерти, то есть, к стиранию личности. Но такие встречаются крайне редко. А в другом теле я не могу вернуться домой, потому что буду выглядеть в глазах соплеменников монстром и уродом, а я этого не хочу.
– А если мы найдём тело, которое тебе понравится, ты сможешь переселиться из Станиса в него без помощи куба?
– Да, смогу. Но для этого (брбрбр) нужно напугать до полусмерти. Панический ужас парализует волю и ослабляет защиту мозга от вторжения. Тогда я смогу внедриться и уничтожить прежнюю личность, заменив её своей.
– Но это тело ведь будет не бессмертно… Оно состарится и умрет, и тогда умрёшь и ты?
– Вполне возможно. Но я всегда смогу переселиться в более юное тело – и так до бесконечности… В крайнем случае, останется моя матрица в кибермозге – истинная я, правда, без новых воспоминаний и приобретённых навыков.
– Тоже неплохой способ бессмертия… Но вернёмся к нашему старейшине… Что мы ему скажем? Кто мы и откуда?
– Наврём что-нибудь. Например, скажем, что мы путешественники из Ледеберга – так ведь называется твоя страна? – Лорри кивнула. – Злой дух Челлин – это их древний божок – перебросил нас через горы и Большую Воду – здесь есть несколько мелких морей – и оставил в их долине. Здесь ты – женщина-воин, что для них звучит более фантастично, чем все наши выдумки, – поборола злого духа и он позорно бежал от твоего волшебного меча… Думаю, эта сказка им понравится… Если бы мне хоть на время овладеть телом какого-нибудь аборигена, я бы порылась в его памяти и узнала всё, что нам надо. Тогда бы наша сказка звучала более убедительно. Мы бы узнали об этой стране всё, что знают местные жители… Ну да ладно, давай отдохнём немного. Прикажи своему парню, пусть посторожит. Он уже достаточно набездельничался.
Станис вздрогнул, и выражение его лица изменилось: из уверенно-властного стало растерянным и покорным.
– Под управлением Одоранны ты нравился мне больше, – невольно нахмурилась Лорри.
– Простите, госпожа… – испуганно потупился раб.
– Я лягу отдохнуть. А ты смотри в оба – мало ли что можно ждать от местных жителей.
– Слушаюсь, госпожа…
Она растянулась на ложе, которое, на удивление, оказалось весьма удобным, и закрыла глаза.
…Проснулась Лорри от того, что ощутила рядом чьё-то присутствие. Открыв глаза, увидела совсем близко коленопреклонённого Станиса, который смотрел на неё таким взглядом, словно собирался подарить своё сердце. Так смотрят обожатели на своих кумиров.
– Что с тобой? – невольно отшатнулась женщина.
Станис вздрогнул и его взгляд принял обычное покорное выражение.
– Я… Простите, госпожа… – юноша поспешно отполз в сторону. – Не знаю, что на меня нашло…
– Одоранна, это твои проделки? – догадалась женщина. – Оставь парня в покое, пусть стоит на страже.
Она повернулась набок, закрыла глаза и снова уснула.
Глава 5
Сказку Одоранны о злом духе Челлине, как ни странно, восприняли вполне серьезно. А сообщение о том, что Лорри смогла победить и повергнуть в бегство злого демона, вызвало неописуемое удивление и даже недоверие. Тогда женщина вынула и показала аборигенам свой «волшебный» меч – отполированный до зеркального блеска обоюдоострый клинок из прочнейшей илларийской стали, лёгкий и острый, как бритва. Молодые мужчины с восторгом и завистью рассматривали необычное оружие, взвешивали его в руке, понимающе кивая круглыми головами. А один – самый рослый и сильный, очевидно, местный герой, предложил за меч целое стадо луаров – животных, которых путешественники встретили на лугу.
– Оружие не продаётся, – категорично ответила Лорри. – Оно бесценно. Но я могу предложить нечто другое…
Лорри вынула нож, тоже из хорошей илларийской стали, с широким клинком и острейшим лезвием, которое с лёгкостью резало толстую кожу и рубило твердое дерево. Мужчина взвесил нож в руке, осмотрел внимательно и спросил:
– Что ты хочешь за это оружие?
– Рабыню.
– Что это такое? – удивился абориген.
– Ты не знаешь, что такое раб? – удивилась женщина не меньше.
– Не знаю… Это животное?
– Нет, это человек, который принадлежит другому человеку – своему хозяину. Раба можно купить, продать или обменять на нужную тебе вещь. Мой спутник – Лорри указала на Станиса – мой раб. Он служит мне и исполняет мои приказы. Я могу его наказать или убить, если он перестанет слушаться, как вы можете убить взбесившееся или упрямое животное.
Аборигены с изумлением взирали на женщину.
– Как может один человек служить другому, как животное? Жена слушается мужа, потому что давала клятву возле алтаря, и потому, что он содержит и оберегает её. Но он не может продать, обменять или убить её. Это преступление. Работник слушается хозяина, потому что тот платит ему. Но он тоже не может ни продать, ни наказать его. Только скот можно купить, продать или зарезать без его согласия и желания. Но животные – не люди.
