Напиток сладкий, пряный и крепкий. Алкоголь ударяет в голову.
— У меня есть информация, которая может вас заинтересовать.
— Какая?
Макс скептически приподнимает бровь, и я догадываюсь, что он видел меня в библиотеке, где я так жадно изучала архивы в поисках грязных подробностей, что даже не заметила его. Видимо, этот красивый итальянец наблюдал за мной все это время. Мне стыдно за свое поведение. Разве Вивьен не имеет права скрывать свой скандал, как я скрываю свой?
— Там вы не найдете то, что ищете. — Макс проводит рукой по волосам; у него квадратные, коротко обрезанные ногти.
Пытаюсь понять, кого он мне напоминает. В нем есть что-то простое и здоровое. Он выглядит как чей-то старший брат, в которого влюбляешься в двенадцать лет.
— Вы читали заметку в La Gazzetta? — продолжает он. — Когда-то кто-то знал, что произошло в том доме… но сейчас выяснить это невозможно. Моя тетя была одной из тех, кто знал. Она знала все о Вивьен, они были лучшими подругами, и она все время была там с тех пор, как Вивьен и Джио приехали из Америки. Но она никогда мне не рассказывала. Когда Джио уехал, она никогда не говорила о причине отъезда.
— Почему вы говорите мне все это?
— Потому что это важно. — Макс очень серьезен. — Моя тетя была важна — для меня, я имею в виду.
Он делает паузу, чтобы решить, может ли доверять мне.
— Она вырастила меня. Мои родители были совсем молодыми, они разбежались вскоре после моего рождения, и моя мать пристрастилась к наркотикам. Тетя забрала меня. — Он говорит об этом спокойно, как будто пересказывает ничего не значащие подробности. Это не попытка поделиться болью и не запрос на сочувствие, просто пересказ. — Она рассказывала мне истории о Барбароссе. Они звучали как сказки — большой замок и богатая семья, живущая в нем. Иногда мне было страшновато представлять себе такой огромный дом. Я боялся, что тетя потеряется в нем и не сможет вернуться домой. Заблудится в лабиринте и не найдет выход… Все это пугало меня. Она была для меня всем. Барбаросса всегда был тайной для меня… А также местом, которое забрало мою тетю. Она умерла там, с Вивьен.
Я слушаю, как незнакомец делится со мной своими секретами, и пытаюсь угадать, что он за это захочет.
— Когда? — спрашиваю я.
— Пять лет назад. Обширный инфаркт, прямо там, в особняке. Вивьен нашла ее и вызвала скорую, но было слишком поздно. Парамедикам удалось стабилизировать ее состояние, но этого хватило только до больницы. Больше они ничего не могли сделать. Она умерла через несколько часов. — Макс наклоняется вперед, подбирая слова. — Я примчался так быстро, как только смог. Люси, я был с тетей, когда она умирала, — и прямо перед смертью она сжала мою руку и сказала, что у нее есть одно желание и ей не будет покоя, пока оно не исполнится. Она умоляла попросить Вивьен Локхарт простить ее.
— За что?
Макс пожимает плечами:
— Это все, что я знаю.
— И вы хотите, чтобы я это выяснила.
Макс гладит край стакана пальцем.
— Тогда я не придал значения ее словам, был слишком подавлен. Но потом… Я не могу об этом забыть. Я должен знать, что она имела в виду. За что ей нужно было извиниться?
— Почему вы не пытались выяснить это раньше?
— Я пытался. Но Барбаросса — закрытое место, как вы знаете. Я решил было, что Вивьен точно возьмет меня на работу, когда узнает, кто я. Но вышло наоборот. Потом я говорил с девушкой, которая работала до вас, но она не была осторожна. Начала задавать вопросы. Стала наглеть. И Вивьен уволила ее прежде, чем у нас появилась зацепка. — Он садится ближе и продолжает: — Люси, как моя тетя меня умоляла… Я не могу это описать. Она была в отчаянии, это было очень важно для нее. Я не могу об этом забыть. Не могу.
— Так почему бы просто не передать извинения и не покончить с этим?
Макс качает головой:
— И все? Оставить все и отступить? — Он повышает голос. — Чем больше я узнаю о хозяйке того дома, тем меньше она мне нравится. Я не попрошу прощения ни за какой поступок тети, пока не узнаю, что это было. И раз Вивьен Локхарт отказалась встречаться со мной и говорить, почему я должен идти туда и говорить то, во что не верю? Кто знает, сделала ли моя тетя что-то плохое? Она дала мне все. Я должен во всем разобраться. Я стольким ей обязан.
Он останавливается, поняв, что, возможно, сказал больше, чем было нужно, но я вижу, что он за человек. Его слова убеждают меня, и я ему верю.
— Ваша тетя уже была там, когда туда приехала эта троица? — спрашиваю я.
Макс кивает:
— То есть вы уже знаете о сестре.
Сестра…
Я представляю себе Барбароссу таким, каким он, должно быть, казался Максу в детстве. И да, это место может пугать. Иногда я нахожу замок прекрасным, иногда, когда солнце садится, он выглядит чудовищным громоздким пятном в окружающем пейзаже. Закрытая крепость… Но я-то внутри. Я проникла за стены.
— Послушайте, Макс. Я хочу помочь вам. Действительно. Но я не могу в это ввязываться. Это место нужно мне. Мне жаль, что с вами это произошло, и я желаю вам добра, но не могу рисковать, как девушка до меня. Я не хочу быть отослана домой. Уж лучше здесь, правда. Меня наняли для работы, и мне стоит просто делать ее.
Конец я опускаю, незачем говорить, что я настолько увязла в неприятностях до отъезда из Лондона, что добавлять их себе здесь было бы сумасшествием. Я благодарю его за выпивку и поднимаюсь, чтобы уйти.
— Существует ключ от всех дверей, — говорит Макс и, к моему удивлению, берет меня за руку. В его глазах горит решимость, которую мне не погасить. — Он спрятан за выступом камина в бальном зале. Тетя рассказывала о нем. Она описывала каждый угол в Барбароссе, каждый коридор, каждую трещину, пока я не засыпал. И он до сих пор мне снится. Но ключ все еще там — я знаю это. И он открывает
