— Хорошо, но как же Изабелла? — осторожно начала Вивьен. Имя его сестры было катализатором, который мог вызвать слишком бурную реакцию. — Ты беспокоишься из-за нее. И в любом случае ситуация далека от идеала.
— Какая ситуация? — в его голосе послышались оборонительные нотки.
— Ты, я, она — все мы трое.
— Я думал, тебя устраивает ситуация. Мы обсуждали это столько раз.
— Меня устраивает, — соврала она. — Но ты должен признать, что это не наилучшие условия для появления ребенка. Изабелла неоднозначная персона. Малыш не получит нормального воспитания.
— А я получил?
— Мы сейчас не об этом.
— А ты получила?
— И не об этом тоже.
— Но ведь это не останавливало тебя раньше, не так ли? Если ты так переживаешь, что ребенок будет расти в этой ситуации, ты могла бы не допустить этого, предохраняясь.
Вивьен была сбита с толку его словами, в них было столько появившейся из ниоткуда злости. Он вышел из себя моментально, и ей стало страшно. Она отступила, не узнавая мужчину, стоявшего перед ней. Она подбирается к тебе, — думала она, — Изабелла настраивает тебя против меня. Но испуг открыл все шлюзы, она не могла остановиться. Следующие слова она произнесла тихо, но в полной уверенности, что он услышит их.
— Я надеялась, что к этому времени она уже съедет.
— Что ты сказала?
— Я сказала: «Я надеялась, что к этому времени она уже съедет». Прошло четыре года, Джио. Она все время с нами, она не дает мне проходу.
— Ты знала об Изабелле, когда выходила за меня.
— У меня не было выбора, тебе не кажется? И чтобы вернуться к теме: вот почему я говорю тебе сейчас, потому что, если бы не я, тебе сказала бы Изабелла. Она шантажировала меня, Джио. Она готова на все, чтобы встать между нами.
— Не говори ерунды, — фыркнул Джио.
— Я и не говорю. Она спросила меня, почему не получается? Она написала это.
— Могу я увидеть доказательство?
— Я выбросила записку. Я была в панике.
— Ну конечно.
— Какие тебе нужны доказательства? — вздохнула она. — Я твоя жена.
— Я подозреваю, ты поняла все неправильно, вот и все.
— Что здесь можно неправильно понять? Изабелла ненавидит меня с самого начала, и — уж поверь мне — она наслаждается моим горем. Она издевается надо мной, смеется. Мое бесплодие — это ее мечты, ставшие реальностью.
— Это безумие.
— Неужели? А как же свадебное платье, Джио?
— Только не начинай.
— Не начинать что? — Плотина рухнула. — Я говорила тебе, это она сделала!
— И я тебе говорил. Я спросил ее, она ничего об этом не знала. Ну послушай, как будто в Голливуде тебя было некому больше ненавидеть. Скорее всего, это была одна из тех актрис, с мужьями которых ты трахалась.
Это было как пощечина. Джио никогда не был таким злым. Вивьен почувствовала страх. Что с ним случилось?
— Как ты смеешь?
— Прости.
Он отвернулся, его плечи были напряжены.
— Но ты просто не понимаешь.
— Чего я не понимаю?
Повисла долгая пауза. Она боялась, что за ней последует нечто безапелляционное, например: Меня. Ты не понимаешь меня. Но он молчал. Я понимаю тебя, — хотелось прокричать ей, — но посмотри, что она с нами делает! Посмотри, в кого ты превратился!
— Не важно, — в конце концов сказал он, — забудь об этом.
Как будто она могла.
— Неужели наш брак ничего не значит? — прошептала она. — Не значит, что ты должен быть на моей стороне в первую очередь? Ты клялся защищать меня, Джио. Нужно было уточнить, что в первую очередь защита потребуется от твоей сестры.
Он смотрел ей прямо в лицо. Но вместо сожаления в его глазах был гнев.
— Разве ты сам не видишь? — Вивьен решила пойти дальше, пути назад у нее не было, — она все время копает под меня — в Хэллоуин, в первый наш год, на твой день рождения, — а как она давит на прислугу…
— Как тебя остановить? Ты потеряла рассудок.
— У Изабеллы свои методы. Она умнее, чем ты думаешь.
Но Вивьен уже не сомневалась, что Джио прекрасно знал, насколько Изабелла умна — и даже больше. Она сомневалась в себе, не раз по ночам обнаруживая пустое место там, где должен был спать ее муж, и слыша сквозь стену смех женщины, представляя себе, как они говорят и не могут наговориться, и кто знает, что еще они делают там, у нее на чердаке, а потом обнаруживала его на другой стороне пропитанной потом постели и убеждалась, что он здесь, всегда здесь.
Может, он прав? И она действительно сходит с ума?
Джио что-то говорил в ответ, но она уже ничего не слышала. Не хотела слышать. Все, что он говорил, было в защиту сестры. Она больше не могла выносить этого. Не могла так жить. Ему нужно было принять решение.
— Я или она, Джио. Я серьезно.
В комнате повисла тишина. Выражение лица Джио разрывало ей сердце, их когда-то искренняя любовь уничтожена кознями Изабеллы. В ту же минуту она захотела забрать свои слова назад. Без Джио у нее не будет ничего. Все, что у нее есть, — здесь. Он. Барбаросса.
— Не делай этого, Вивьен.
Она открыла рот, но не издала ни звука. Это был его ответ.
Вивьен открыла дверь спальни и бросилась вниз по лестнице, на террасу, по дороге, она продолжала идти — куда глаза глядят, лишь бы убраться отсюда.
* * *Всю неделю она избегала встречи с мужем. Это было несложно — Джио уходил на рассвете и возвращался затемно. Пару раз он пытался поговорить, но она не могла: рана еще не зажила. Если он только не собирался сказать: «Белла ничего для меня не значит, я люблю только тебя, и, если ты хочешь от нее избавиться, я сделаю это», — разговоры ничего не могли изменить. Даже в мыслях это звучало невозможно, как будто речь шла о любовнице.
Она его сестра.
Его сестра.
Ирония заключалась в том, что, если бы Джио сказал это, искренне сказал, у нее больше не
