– Смотри, – продолжал Кенека, указывая в этом направлении, – вон за тем утесом живет мой народ, дабанда, и там же находится священное озеро Моун. Отсюда все кажется маленьким, но в действительности это не так. Самый быстрый бегун может бежать из конца в конец целый день и все равно не успеет пересечь нашу землю.
– Вы живете в долине?
– Нет, господин, скорее, в чаше одной или нескольких великих огненных гор, некогда извергшихся. Наша земля лежит в громадной впадине с отвесными стенами, по которым невозможно взобраться. С внутренней стороны склоны поросли лесом до самого подножия. Деревья обрамляют священное озеро.
– А как велико это озеро, Кенека?
– Не знаю, но если бы человек мог ходить по воде, ему бы понадобилось немало времени: два часа, чтобы добраться до острова посреди озера; один час, дабы пройти весь остров; и еще два, чтобы оказаться на другом берегу.
– Многовато у вас воды, Кенека. Должно быть, там, между скал, лежит весьма обширное пространство. Твой народ так же велик?
– Нет, господин. Наберется лишь пятьсот взрослых мужчин, способных держать в руках оружие. Дабанда сильны своей святостью, и не только этим.
– Чем же еще?
– Разве я не рассказывал тебе о богине, живущей в моей стране? – спросил он шепотом. – О божественной Энгои, что зовется Тенью?
– Да, что-то такое припоминаю. Но, признаться, я тогда не поверил ни единому твоему слову.
– Ты отчасти прав, господин Макумазан. В моей истории истина перемешана с ложью, каковую я приплел ради собственной выгоды. К примеру, я солгал о том, что Энгои ждет белого человека. То была всего лишь приманка, которую я положил в ловушку, ибо иначе бы ты отказался идти со мной. Так мне велели, уж не знаю почему.
– Кто велел?
– Это тайна, господин.
Я подумал о погибшей Белой Мыши, но не стал развивать эту тему.
– А в каком смысле твоя ложь была приманкой?
– Просто твой слуга, о господин, говорил кому-то, и это дошло до меня, что ты преклоняешься перед красотой, особенно перед красивыми женщинами. Дескать, они влюбляются в тебя с первого взгляда. Теперь ты понимаешь, зачем я выдумал историю о прекрасной женщине, которая ждет белого мужчину. Ты возомнил себя этим мужчиной и отправился в путь вместе со мной. Ты не сомневался, что та, которая зовется Тенью, падет к твоим ногам, покроет их поцелуями и избавит тебя от вины перед другими прекрасными женщинами, которых ты бросаешь, как только пресытишься ими. Так сказал твой желтолицый слуга.
Я чуть не взорвался от гнева, слушая, сколь бесстрастно он плетет несусветную чушь. Если бы Ханс, этот гадкий мелкий врунишка, был сейчас рядом, ему не поздоровилось бы. Я так разозлился, слушая бредни Кенеки, что чуть не накинулся на собеседника. Поразмыслив, однако, я решил воздержаться от рукоприкладства. Во-первых, Кенека был выше и сильнее меня; во-вторых, я хотел раскрыть тайну до конца.
– Хитро придумано, Кенека, но все-таки ты глупец, коли поверил Хансу, еще большему вралю, чем ты сам. Я считаю последним делом волочиться за женщинами, будь они самыми что ни на есть раскрасавицами. По мне, так уж лучше охотиться на слонов. Но хватит об этом. Скажи лучше, была ли в твоей истории хоть крупица правды?
– Да, господин, там довольно много правды. Наша богиня, что зовется Тенью, та, в которую верим не только мы, распоряжается дарами небес. Вызывает дождь или засуху, делает женщин плодовитыми или бесплодными и творит еще много всего, принося людям радость или несчастье. Сам я видел богиню лишь однажды, если ты помнишь.
– Богиню? Хочешь сказать, что она бессмертна?
– Нет, господин, бессмертна лишь ее сила, которая неизменно переходит из поколения в поколение. Выполнив свою миссию, Энгои умирает сама, или же ее убивают.
– А в чем заключается ее миссия?
– Когда богиня достигает зрелости, господин, то вождь моего племени дабанда, он же его верховный жрец, женится на ней, и в свой срок у пары рождается девочка. Вполне возможно, что у них рождаются также и мальчики, но поскольку о них никто не слышал, наверное, сыновей сразу лишают жизни. Когда вырастает дочь, та, что станет Энгои, ее мать, та, что была Энгои, исчезает.
– Исчезает? Как это – исчезает?
– Не знаю, господин. Одни говорят, что Тень якобы отправляется на небеса, другие верят, что она, зовущаяся также Сокровищем озера, ныряет в воду и пропадает на глубине. Третьи утверждают, будто бы девы, которые прислуживают Энгои, отравляют ее ароматом каких-то особых цветов, произрастающих на острове. Как бы то ни было, она умирает, и дочь, новая Энгои, занимает ее место и в свою очередь становится женой верховного жреца, вождя народа дабанда.
– Что? – вскричал я в ужасе. – Не хочешь ли ты сказать, что вождь женится на собственной дочери?
– О нет, господин, вождь никогда не переживает Тень. Ее супруг знает, когда она должна исчезнуть, и делает то же самое вместе с нею или даже раньше.
– И как же он, интересно, исчезает?
– Вождь сам это решает, господин. Чаще всего, ища славы, сражается с нашими врагами из племени абанда. Он должен преследовать их в одиночку, пока не будет повержен. Иногда вождь выбирает иной способ достигнуть цели. Если он колеблется, его просто хватают и сжигают заживо. В конце концов не имеет значения, как это произойдет.
– Бог мой! – воскликнул я. – Странно, что при таком раскладе эта ваша богиня вообще находит себе мужа!
– Ничего странного, господин, – надменно произнес Кенека. – Женитьба на Энгои – величайшая честь, которой только может удостоиться мужчина. И потом, он ведь верит, что, когда его земная жизнь прервется, они вместе обретут счастье на небесах. Да, они станут двумя звездами и будут потом целую вечность дарить людям свет. Вот почему, перед тем как жениться на Энгои, вождь назначает своего любимого сына мужем будущей Тени.
Кенека помолчал и продолжил:
– Так вышло, что, когда я был маленьким, вождь, сводный брат моей матери, провозгласил меня мужем нынешней Энгои. Однако я совершил тяжкое преступление: проник в священный лес в надежде взглянуть на Энгои, о красоте которой был наслышан. Тогда та, что должна была стать моей женой, еще
