– О, теперь я все понял. Что ж, Кенека, каждому свое. Откровенно говоря, я рад, что это не мне предназначено жениться на Энгои, Тени, Сокровище озера или как бишь ее там.
– О, сколь велика разница между нами, Макумазан! Для вас, белых людей, это мало что значит, для нас же – величайшая честь, выпавшая простому смертному. Верно, в конце концов избранника Энгои ждет смерть. Но что с того, если такова участь всех живущих на земле и рано или поздно каждый из нас умрет? Да, вот еще что: мужчина, которому предназначено стать супругом Энгои, не должен смотреть на других женщин.
Тут я не преминул вставить замечание:
– Но ведь ты сам рассказывал мне, как горько оплакивал некую даму, которая помогла тебе стать вождем арабов. И упоминал о других своих женах, живущих за оградой твоего дома.
– Очень может быть, господин. Признаться, я наплел тебе много всякого вздора. Например, что ребенок, рожая которого умерла та женщина, был моим. Или что у меня множество жен, которых я, не желая, чтобы мне досаждали пустой болтовней, поселил отдельно. Так знай же: на самом деле у меня не было ни одной жены, за это я и прослыл среди арабов колдуном. Но какое дело мужчине до других женщин, если ему суждено стать супругом Энгои, да-да, самой Тени? Пускай даже их союз продлится всего лишь год или час.
– Да уж, – хмыкнул я. И уточнил: – А что, если, когда эти двое впервые увидятся, она ему не понравится? Или вдруг эта самая Тень не влюбится в того, кто предназначен ей в супруги, решив отдать свое сердце кому-нибудь другому?
– Подобное заблуждение простительно белому человеку, господин Макумазан, в противном случае я посчитал бы эти слова оскорблением или даже богохульством. Такого, чтобы Энгои не понравилась избраннику, попросту быть не может. Даже если она внешне безобразна, он будет обожать ее за прекрасную душу. А со временем полюбит жену еще сильнее, поскольку на земле не найдется женщины прекраснее ее. Энгои подобна звезде, излучающей дивный свет и увенчанной мудростью, которая нисходит свыше.
– Действительно, что тут скажешь. Но тогда объясни, с какой стати обожающий Энгои народ избавляется от такой божественной и мудрой красавицы, когда подрастает ее дочь?
– Что касается второго твоего предположения, Макумазан, – продолжал Кенека, проигнорировав этот мой вопрос (видимо, он счел его неуважительным или же не относящимся к делу), – насчет того, что Энгои вдруг полюбит кого-то другого, то это и вовсе невозможно. Она попросту никогда не встречается с другими мужчинами.
– О, теперь понятно. Это все объясняет. В том числе и твое изгнание. Проще простого доставить удовольствие женщине, которая, кроме своего суженого, в глаза не видела ни одного мужчины, будь она хоть трижды богиня.
– Господин Макумазан, – ответил оскорбленный Кенека, – сдается мне, что ты глумишься надо мною и над моей верой.
– Точно так же ты сам поступал с мусульманами, – спокойно парировал я.
– Я вижу к тому же, что ты мне не веришь.
– Ты, между прочим, признался, что лгал мне и раньше.
Кенека махнул рукой, словно все это были пустяки:
– Знай же, что я поведал тебе сущую правду о божественной Энгои, Тени, или Сокровище озера, и о ее муже, которого называют Щит Тени. Тебе следовало бы догадаться, что именно я стал избранником судьбы, ведь я уже упоминал, что среди прочих даров небес возлюбленный Энгои еще до женитьбы получает силу управлять дикими животными и людьми. Что ты скажешь о льве, которого я прогнал с дороги? Или о тех людях, которых я позвал на помощь, когда на вас напали арабы? Вспомни, наконец, о слонах, устроивших на вас охоту, когда вы решили пострелять их. Едва завидев меня, животные мигом прекратили преследование.
– Все это очень интересно, – отозвался я. – Но меня больше волнует другой вопрос. Скажи, а для чего тебе понадобилось, чтобы я непременно стал твоим попутчиком в этом таинственном деле?
– Потому что, господин Макумазан, мне было велено так поступить. Зачем это нужно, того я пока и сам не ведаю. Тебе, вне всяких сомнений, суждено послужить Энгои, оказав услугу мне. Я также знаю о будущей великой войне между моим племенем дабанда и народом абанда. Враги наши исчисляются тысячами и обитают на дальнем склоне вон той горы. О, эти люди издавна лелеют мечту женить своего вождя на Тени. Это принесло бы им защиту от засухи и вообще всяческое процветание и благоденствие. В этой войне твоя слава великого полководца и твои навыки обращения с винтовкой, в коих я уже успел убедиться, оказались бы очень полезны.
– Мои навыки? А, понятно, ты имеешь в виду, что я освободил тебя из плена и застрелил злобного Гаику. Что ж, может, я тебе пригожусь, а может, и нет. Кто же знает наперед? Я благодарен тебе за увлекательный рассказ, возможно, кое в чем ты и не соврал. Ну а теперь я пойду завтракать. Так что до встречи.
И я откланялся. Если раньше я недолюбливал этого человека, то теперь Кенека стал мне просто отвратителен.
В нем, на мой взгляд, самым неприятным образом соединялось множество пороков: он был лжив, корыстен, эгоистичен, донельзя суеверен и любил похвастаться. Однако поскольку я опрометчиво взял оплату вперед, то был вынужден служить ему, а заодно и этой его распрекрасной Энгои, которая звалась также Тенью и Сокровищем озера. Оставалось лишь надеяться, что эта женщина все-таки лучше, чем сам Кенека, если только она вообще не является выдумкой.
Глава X
Странник
Вечером того же дня мы достигли равнины у подножия горы и двинулись через пустыню. Я нарочно употребил подобный термин, ибо, покинув предгорья, богатые влагой, мы вступили в невероятно засушливую область, где дождь выпадал крайне редко.
Из растительности здесь имелись исключительно кактусы, запасающие влагу в серых или зеленых колючках. Встречались довольно крупные экземпляры: толстые, высокие (размером со среднее дерево) и, надо полагать, очень старые. Одни походили на канделябры (листья у них полностью отсутствовали) или на руки с перстами, указующими в небеса, другие – на круглые зеленые комочки всевозможных размеров, от футбольного мяча до игольницы. Двигаться среди них становилось
