Мужчина немного подумал, а затем указал Ойтушу на ярко-синий дом с красной крышей в самом конце поля.
— Видишь? Мы построили его вместе с моими детьми.
Глядя на улыбчивое, испещренное морщинками лицо одаренного, Ойтуш понял, что он ни о чем не жалеет.
Уже уходя, тот вдруг улыбнулся и крикнул:
— Знаешь, как удобно поджигать старые початки с одного щелчка?
Ойтуш рассмеялся и даже не обратил внимания на то, мужчина назвал его на «ты».
После того дня, сомнения, словно ртуть отравили его душу. Мальчик больше не верил в безупречность власти, заявившей, что одаренным можно стать лишь до шестнадцати лет. Если он видел одного одаренного взрослого, значит должны быть и другие. Да и сама мечта об Острове вдруг перестала быть для него такой желанной. Он встретил того, кто выбрал простое человеческое счастье, вместо того, чтобы стать избранным, вершителем истории, представителем легендарного Третьего класса.
Только благодаря ненавистному когда-то чипу, Ойтуш не потерял счет времени. Он все также просыпался от коротких разрядов боли, слушал новости Метрополя и узнавал о состоянии своего организма.
Шла уже четвертая неделя его заключения, но парень вопреки всему чувствовал себя довольно сносно. Он потерял в весе, но зато тело стало легким и крепким, словно каучуковый мяч. Панические атаки Ойтуш заглушал физическими тренировками, а в моменты отрешенности и депрессии — наблюдал свои картины-воспоминания на потолке и стенах.
Тюремный режим, состоящий из подачи пайка и мытья камеры по понедельникам, также в некоторой степени помогал поддерживать дисциплину. Перед тем, как пускали воду, Ойтуш складывал свою одежду прямо под трубой, чтобы хорошенько прополоскать. Паек же стал делить на несколько частей: перекусывал маленькими порциями, стараясь не допускать острых приступов голода. И все-таки приверженность к скудному режиму отнюдь не наполняла жизнь смыслом, просто помогала не сойти с ума хотя бы еще на какое-то время.
О том, что что-то не так, Ойтуш догадался, когда вода полилась из трубы на следующий же день после мойки. Он разделся и кинул одежду под струю воды. Напор был сильнее, чем обычно: струи с силой лупили по мешковатой робе, и это еще сильнее насторожило Ойтуша. С чего бы это тюремщикам устраивать ему повторный банный день?
Когда вода наконец коснулась его, парень вздрогнул от ужаса: она была не просто холодной, она была обжигающе ледяной, словно жидкий азот. Взобравшись на унитаз — единственное возвышение в его камере — Ойтуш к своему изумлению обнаружил, что сточное отверстие было заблокировано. Его камера медленно наполнялась водой, словно ванная, заткнутая пробкой.
От него решили избавиться. Ни пристрелить, ни ввести в вену яд, а утопить долгим и мучительным способом. Взвыв от отчаяния, Ойтуш закусил руку, чувствуя как животный страх заполняет его целиком. Он всегда боялся умереть именно так: барахтаясь и задыхаясь в подступающей воде, а затем камнем уходить на дно, вдохнув смертельную дозу жидкости. О да, тюремщики подготовили для него поистине грандиозный финал. Ну а как еще поступать со смертельно больным человеком, который внезапно пошел на поправку? Ведь содержать его для тюрьмы было как минимум невыгодно.
Через пару минут ледяная вода уже лизала подошвы его стоп, подступая все ближе и ближе. Не удержав равновесие, Ойтуш рухнул со своего спасительного пьедестала, с головой окунаясь в черную воду.
Тысячи острых иголок вмиг насквозь пронзили его тело. Вынырнув, он попытался вдохнуть, но легкие настолько сжались от холода, что Ойтуш мог лишь хватать ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.
Шли минуты и камера наполнялась водой все больше и больше. Парень умел плавать и чисто теоретически мог бы доплыть до трубы и заткнуть ее своей одеждой… но на деле он мог лишь барахтаться в дьявольских водах, пока судорога не свела его ноги и руки. Чернота и холод, обступившие со всех сторон без всяких намеков говорили, что это действительно был конец.
Сердце Ойтуша почти остановилось, к тому моменту, как люк в полу начал открываться. Ледяной поток хлынул в канализационную трубу, унося с собой его еще живое тело.
Глава 8
— Сати, мы закончим снижение через пять минут, — заглянув в каюту, бегло сказал президент Грейси. Его лицо выражало высшую степень сосредоточенности.
— Угу, — рассеянно кивнула девушка, успевшая снова задремать в кровати-яйце.
— Тебя проводит и введет в курс дела Эвридика, моя помощница, а мне как можно скорее надо попасть на совещание.
— Угу, — повторила Сати, решив, что интересоваться правительственными делами — не ее забота.
Сати отключила интерьер, как это делал Роланд, и каюта мигом погрузилась в темноту. Глайдер снижался среди густой серой массы, напоминающей плотные облака. Подойдя вплотную к прозрачному корпусу, Сати положила руку на стекло. Странно, но за все время полета она не чувствовала перегрузок; лишь равномерный низкий гул давал понять, что судно преодолевает тысячи километров воздушного пространства.
Неожиданно все закончилось. Гул затих, а вместо прозрачного корпуса вновь сложилась мозаика с изображением обшитых деревом стен и потолка.
Сати направилась было к выходу, но ее остановила красная бегущая строка, зависшая в воздухе прямо перед лицом: «Ваш полет окончен, оставайтесь на местах».
Входная дверь была заблокирована.
От досады Сати вновь забралась на кровать и свернулась калачиком.
Но спустя пару минут в дверном проеме показалась чья-то голова, а затем в каюту протиснулся и ее обладатель — незнакомый молодой человек. В первые мгновения Сати показалось, что это был Ойтуш: те же взъерошенные темные волосы, широкие брови и карие глаза в обрамлении пушистых черных ресниц. Однако гость был ниже ростом, да и лицо было детским: было похоже, что парень был ровесником Сати.
— Привет, — дружелюбно сказал он, подходя ближе.
— Привет, — немного рассеянно ответила Сати, продолжая рассматривать его во все глаза. Он был одет в свободную рубашку с воротничком-стойкой и закатанными рукавами, серые брюки и кроссовки, которые он не удосужился снять, усевшись в кресло прямо с ногами.
— Мне нравится твоя прическа, — сказал мальчик, улыбаясь.
— Спасибо, — Сати машинально пригладила волосы, точнее, то, что от них осталось. И как же она могла так ошибаться? Приглядевшись к незнакомцу повнимательнее, она заметила серьги-гвоздики в ушах, да и черты лица были скорее девчачьими.
— Как тебя зовут? — спросила она, чтобы подтвердить свою догадку.
— Эвридика, — ответило существо, на самом деле оказавшееся девочкой. В следующую секунду Эвридика схватила со стола зеленое яблоко и со всей силы запустила им прямо в голову Сати. Это было неожиданно, но рефлексы Сати сработали, и она словила его в каких-то миллиметрах от своего носа.
— Что за… — рассердилась было Сати, но Эвридика громко перебила ее.
— Да
