— Еще одно слово, жирдяй, и ты лишишься пары своих драгоценных килограммов, — с очаровательной улыбкой сказала она ему на ухо.
Монтанари побелел, а его нижняя губа затряслась, словно у плаксивого ребенка.
— Кто вы? — спросил он, стараясь максимально отдалиться от лезвия ножа Карен.
— Я — Мила Сэнкова, он — Терри Сэнков, а это, — девушка мотнула головой в сторону Торы, — Твой чертов любящий племянник Натан Сидней. Все запомнил?
— Да, я все запомнил, миссис Сэнкова, — быстро сказал Монтанари.
— Вот и молодец, — подмигнула Карен, убирая нож.
Вернувшаяся медсестра была приятно удивлена чудесным возвращением памяти к своему больному и, наконец, оставила его наедине с друзьями.
— Знаешь что-нибудь о пропавших пациентах? — спросила Гравано, внимательно глядя в водянистые глаза Монтанари.
— Н-нет, — промямлил он.
— А Мониша Бергера знаешь? — спросил Тора.
— Не знаю. Я не так давно здесь, — ответил толстяк, заискивающе глядя то на одного, то на другого.
— Не бойся, больше тебя никто не тронет, — заверил его Ойтуш.
— Если будешь молчать насчет нас, — добавила Карен. — Идемте, осмотрим палаты.
— Я догоню, — сказал Ойтуш, возвращаясь к Дэнни.
Рисунка на его столе больше не было. Да и сам Дэнни больше не походил на сутулого старика: вальяжно развалившись в кресле, он посасывал пустую курительную трубку.
— Ну а ты, друг, не слышал про Мониша Бергера? — спросил Ойтуш, присаживаясь на соседнее кресло.
— Какой я тебе друг? — возмущенно ответил тот. — Первый раз тебя вижу, а уже в друзья набиваешься!
Ойтуш нахмурился, решив, что это просто стариковское самолюбие.
— Дэнни, мне нужна твоя помощь! Постарайся вспомнить хоть что-нибудь.
— Я не Дэнни. И вообще, проваливай отсюда, офисная крыса! — сердито фыркнул старик, брызгая слюной.
Все было понятно. Единственный вменяемый собеседник растворился под маской надменного брюзжащего типа с трубкой. Наверняка сейчас “Дэнни” мнил себя другим человеком, возможно, каким-нибудь писателем или политиком, и даже розовая пижама и отсутствие табака в трубке не мешало ему в этом усомниться.
Ничего не ответив, Ойтуш встал со стула и вышел из комнаты отдыха. Торы и Карен нигде не было, должно быть, прочесывали палаты. И правда, в одной из женских палат Ойтуш заметил смущенного и красного как рак Матиаса. Он пытался заговорить с одной молодой и очень тощей девушкой, а та всеми силами старалась продемонстрировать ему свое нижнее белье.
О Монише Бергере никто ничего не слышал… Ну и черт с ним, информация, которую заполучил Ойтуш, была не менее важна. Люди с Острова регулярно забирают психбольных, вот только зачем? Для экспериментов? Неужели именно они “обработали” Бергера?
Ойтуш взглянул на таймер: до самоуничтожения пиратского чипа оставалось еще девятнадцать часов. Если он хотел разузнать о Сати, нужно было идти прямо сейчас. Оставалось только найти Карен и попробовать договориться с ней о самоволке.
***
Девушка обнаружилась в подсобке. Вытянув ноги, Карен сидела на маленьком детском стульчике и курила. Заметив Ойтуша, она отвернулась.
— Что ты здесь делаешь? — начал было он сердито, но тут же понял, что Карен очень расстроена. — Ты плачешь?
— Конечно нет, идиот! — огрызнулась она, не поворачивая голову.
— Ты плачешь, Карен! — повторил Ойтуш и подошел ближе. — Взгляни на меня.
Девушка взглянула на него исподлобья. Ее глаза были распухшими, а тушь размазалась, оставляя на щеках темные дорожки. Признаться, такого Ойтуш не ожидал. Он привык считать Карен Гравано этаким неунывающим солдатом, совсем забыв о том, что женщины очень хорошо умеют притворяться.
— Не буду спрашивать у тебя, что случилось, — произнес он, доставая из ее сумочки упаковку салфеток. — Захочешь — сама расскажешь.
Вместо того чтобы протянуть их ей, Ойтуш принялся старательно оттирать тушь с ее лица. Карен не противилась этому; она сидела, совсем по-детски прижав колени к себе и рассеянно глядя в одну точку.
— Расскажу тебе, что я узнал, — продолжал Ойтуш, закончив с одной щекой и переходя ко второй. — У мистера Сиднея роман с девушкой из палаты номер семнадцать. Я полагаю, тебе надо принять меры.
Карен фыркнула и вяло улыбнулась. А потом попросила:
— Никому не говори о том, что ты здесь видел, хорошо?
— Клянусь, — заверил ее Ойтуш, интуитивно догадываясь, что для Карен это очень важно. — Тогда и я попрошу тебя кое о чем.
Карен подняла на него усталые глаза.
— Мне нужно отлучиться по делам, — сказал Ойтуш.
— Куда именно?
— Не могу сказать, — покачал головой Ойтуш.
Карен ничего не ответила, но и яро протестовать тоже не стала.
— Я хотела найти информацию об отце, — вдруг сказала она после небольшой паузы. — Когда я была маленькой, опекуны водили меня к нему. В одну из таких больниц.
Ойтуш вынул из ее рук сигарету и затушил о кафельный пол.
— Все, что я помню — это серый камень, серые коридоры и серые лица людей. Все, как в черно-белой хронике. Папа был очень счастлив, когда меня приводили к нему. В те дни, когда он меня узнавал.
Ойтуш не знал, что сказать. Своего отца он не знал, как и маму.
— Поэтому я так стремилась попасть в вашу группу, — подытожила Карен.
— Тогда ты поймешь меня, — сказал Ойтуш. — Мне нужно отыскать одного человека в Метрополе.
— Твою девушку?
“И откуда она только узнала?”
— Не удивляйся, — усмехнулась Карен. — Всегда заметно, когда у парня кто-то есть.
— Она мой друг, — ни с того ни с сего начал оправдываться Ойтуш. — Нас арестовал протекторий. Мне была обещана мучительная смерть в тюремной камере, а ей — долгие годы рабства. Я должен убедиться, что она в безопасности.
— Тогда иди, — легко согласилась девушка. — Другой возможности может не представиться.
— Ты прикроешь меня? — убрав волосы с лица Карен, Ойтуш внимательно посмотрел ей в глаза.
— Конечно.
— Да, кстати, — сказал Ойтуш уже в дверях подсобки. — Я узнал кое-что важное. Скажу сейчас, а то мало ли что… Это одаренные похищают людей. Увозят на Остров, вот только для чего…
— Чтобы сделать из них аниматусов, — закончила Карен.
От этой фразы Ойтуш буквально остолбенел.
— Айзек давно расследует проект “Х”, так мы называем его. То, откуда берутся аниматусы и какова их природа, — продолжила девушка. — Разве снимки из морга с изображением изуродованного тела Мониша Бергера тебе никого не напомнили?
— Но аниматусы — это оружие протектория, разве нет? Какое отношение
