Обадайя поднялся на борт самым последним. Торопиться было некуда. Он знал, что Айзек со своими прихлебателями, которого привел Тора, уже несколько часов как здесь: прячутся на нижних палубах, словно крысы, и ждут отплытия. А еще недоумевают, куда же подевалась вся охрана на корабле?
— Спокойно, спокойно, — велел Обадайя, пряча свое лицо от солнца. Его аниматусы недовольно рычали, ожидая, когда можно будет порезвиться. Покромсать на кусочки врагов государства, располосовать их тела своими когтями, размозжить головы кулаками. Обадайя посмотрел на часы: отплытие “Вектора” уже через две минуты.
“Успею выпить чашечку кофе”, — подумал он с наслаждением.
***
— Пахнет подставой, — прокомментировал Протон.
— Согласен, — шепотом сказал Ойтуш. — Разве судно не должно быть вооружено до зубов?
За два часа на корабле офицерам встретилось лишь двое охранников, которых они без труда устранили. Двое! И это при том, что “Вектор” был крупнейшим судном, перевозившим одаренных и человеческое сырье.
В грузовом отсеке было темно, и лишь бионический глаз Айзека флуоресцировал ярко, словно автомобильная фара.
— Что с дронами, Захария? — спросил он.
— Корабль словно вымер, — Захария покачал головой.
Они отплыли десять минут назад; еще через час судно должно было оказаться прямо над гигантской океанической впадиной, глубина которой достигала почти тринадцати тысяч метров. В нужный момент батискафы активируются, и начнут свое погружение в пучину. А внутри них — по плану Айзека — уже будет поджидать своего часа их доблестная команда. Если, конечно, доживет.
— У меня с интуицией хреново, парни, но, похоже, мы сильно вляпались, — нервно усмехнулась Карен Гравано.
В этот момент прямо над головой офицеров раздалось три коротких стука. Все без исключения вскинули свои винтовки, приготовившись отстреливаться до последнего.
“Вот и поиграли в прятки”, — промелькнуло у Ойтуша.
Но в следующую секунду глава сопротивления сделал нечто, выходящее из ряда вон. Он постучал в ответ.
— Это свои, — сказал он, когда условный сигнал прозвучал в третий раз.
Какие еще свои?
Люк в грузовой отсек распахнулся, и в нем показалась голова девушки.
— Айзек, — сказала она с сильным акцентом.
— Чанг, — поприветствовал ее киборг, опуская оружие. — Рад видеть.
Глава 24
— Мы с сестрой здесь уже три часа, — сказала Чанг, помогая солдатам выбраться из трюма. — Экипаж устранен, автономные модули полностью готовы к погружению.
— Вот так работает сопротивление Хаммацу, — шепнул Протон Ойтушу. — Посмотри на Фаю, ей ведь нет и десяти!
Щекастая девочка с пухлыми губами выглядела очень милой, если бы не снайперская винтовка в ее руках. Она была очень похожа на сестру, вот только лицо Чанг было не щекастым, а овальным с красивой оливкового цвета кожей и широкими бровями.
Значит, Фая и Чанг были представителями того самого легендарного сопротивления Хаммацу, которое обитает где-то в горах. И как только Айзеку удалось уговорить их помочь нам?
— Даже не знаю, как отблагодарить вас, — сказал киборг, после того, как они с Чанг по-дружески обнялись. — Вашими стараниями “Бастет” целиком в наших руках.
— Мы заберем сырье, — сказала Чанг, так и не пояснив, для чего. Но Ойтуша больше заинтересовало другое: почему Айзек сказал “Бастет”?
— Как угодно, — Айзек пожал плечами. — А можете плыть с нами, у нас как раз одно место освобождается. Верно, Тора?
Произнеся последнюю фразу, он приставил лезвие тесака прямо к горлу парня.
— Ты был уверен, что мы на “Векторе”, не так ли? — продолжал Айзек ледяным тоном. — “Вектор” отплыл час назад. Вместе со служителями протектория, которым ты сдал нас.
Гробовое молчание вмиг повисло на палубе. О том, что предатель давно был разоблачен, знали все, кроме него самого.
— Айзек, — лицо Торы сделалось мертвенно-бледным.
— Какой же я идиот, — продолжал Айзек, вдавливая лезвие все глубже и глубже в шею Торы. — Я убил преданного мне солдата. Я сливал все наши планы врагу. Я поставил под угрозу все сопротивление. А все из-за того, что пригрел под боком такого крысеныша, как ты.
Это сейчас Айзек был спокоен, но Ойтуш видел его в минуты, когда предательство Торы раскрылось. Он рвал и метал, словно разъяренный медведь. Из всех офицеров Тора был ближе всех к нему, и его предательство ранило Айзека в самое сердце. Когда Карен рассказала им о том, что видела в медицинском блоке, никто долгое время не мог поверить. Даже Захария не знал, что Тора был в сговоре с протекторием.
— За предательство ты приговариваешься к смертной казни, которая будет исполнена немедленно, — сказав это, Айзек сделал короткое движение кистью.
Голова Торы покатилась по палубе, оставляя кровавый след. Ойтуш взглянул на его лицо: впервые обе его половинки выглядели симметрично.
***
Надо было убираться отсюда как можно скорее. Совсем скоро подоспеет подкрепление, ведь экипаж уже более двух часов не отвечает на запросы диспетчера.
— Как скоро мы будем у точки погружения? — спросил Ситис.
— Через семь минут, — Захария сверился с показателями “Ока-2”.
Протон и Айзек вскрыли один из герметичных люков батискафа: в нем оказалось шестеро взрослых мужчин и одна женщина. Все они спали вповалку, словно котята.
— Ойтуш, Карен, помогайте! — крикнул Протон и принялся выгружать людей.
— Интересно, чем же их накачали? — Карен приподняла веко одного из них: зрачок не реагировал на свет.
Чанг, Фая и Захри в это время возились со вторым беспилотником.
До активации батискафов оставалось три минуты: на корпусе загорелась одна из трех кнопок.
— Поторопимся! — крикнул Айзек, вышвыривая “сырье”, словно тряпичных кукол.
В третьем батискафе оказалось еще семеро.
— Подкрепление близко, — доложил Захария. — В двух минутах от “Бастета”.
— Успеем! — отозвался Ойтуш.
— Готово, — Протон Ситис выложил последнего спящего. — Забирайтесь скорее!
Ойтуш сжал плечо Карен:
— Ты первая.
— Нет, я с тобой, — возразила девушка.
— Хватит тут сопли размазывать! — проворчал Айзек. — Ситис, Захри, а ну быстро внутрь!
Парни послушались и принялись живо забираться внутрь батискафа. Пикнула и загорелась вторая из кнопок — до погружения осталось две минуты.
Вдруг с другого борта корабля послышался крик Чанг. Вскоре те, кто остался на палубе поняли, в чем дело: один из преступников (или психбольных?) несся на них, размахивая чем-то острым и окровавленным.
— Он разбужен! — сказала Гравано, выхватывая свой нож.
— Стой, Карен! — крикнул Ойтуш, кидаясь ей наперерез. Вот ведь вечно лезет грудью на амбразуру.
Мужчина с пеной у рта и обезумевшими глазами, бежал, не разбирая дороги. Ойтуш успел выстрелить до того, как он зацепил Карен. Пуля угодила ему прямо в грудь, но он продолжал бежать, лишь
