Все это было очевидно, но у Люциана вызывал недоумение мистер Рент. Он снова и снова спрашивал себя, кем же был этот седовласый и седобородый человек, которого часто навещала Лидия и который в Рождественский сочельник взял с Роды обещание молчать о том, что она видела во дворе Ферручи, подарив ей плащ, и у кого, судя по всему, был ключ к разгадке этой тайны.
Роде более нечего было сказать о нем, кроме того, что он прожил у миссис Бенсусан шесть месяцев и съехал через два дня после убийства; похоже, что, достигнув поставленной цели, он не видел причины задерживаться в столь опасном районе. Тем не менее с момента его отъезда минуло уже четыре месяца, и Дензил по некотором размышлении задал миссис Бенсусан несколько вопросов относительно этого промежутка времени.
– Мистер Рент больше не возвращался сюда после своего отъезда? – пожелал узнать он.
– Господи помилуй! Нет, сэр! – ответила миссис Бенсусан и покачала головой. – С тех пор я больше его не видела. А ты, Рода? – Девушка лишь покачала головой, продолжая пристально смотреть на него, что изрядно смущало молодого адвоката.
– Он не остался вам должен после своего отъезда, миссис Бенсусан?
– Нет, сэр. Он расплатился, как подобает джентльмену. Я всегда была о мистере Ренте хорошего мнения.
– А вот Рода, похоже, его не разделяет, – сухо заметил Дензил.
– Да, не разделяю! – вскричала служанка и нахмурилась. – Я ненавидела мистера Рента!
– Почему?
– Это не ваше дело, сэр, – угрюмо огрызнулась Рода. – Ненавидела, и все тут.
– Но он подарил тебе плащ.
– Нет, не подарил! – противореча самой себе, воскликнула девчонка. – Он получил его от той леди.
– Что?! – удивленно воскликнул Люциан. – Ты уверена?
– Я бы не взялась утверждать это наверняка, – заколебалась Рода, – но вот как все вышло: леди носила плащ, похожий на этот, и он мне очень понравился. Он как раз был на ней, когда она пришла сюда в канун Рождества, но, когда я выпускала ее, она была уже без него, а на следующий день мистер Рент подарил его мне. Вот я и решила, что это один и тот же плащ.
– То есть ты хочешь сказать, что в холодную зимнюю ночь леди вышла на улицу без плаща?
– Да, но на ней был длинный суконный жакет, сэр, поэтому я не думаю, что она так уж замерзла без него.
– Эта леди была взволнована, когда уходила?
– Не знаю. Она молчала, а лицо спрятала под вуалью.
– Ты больше ничего не хочешь сообщить мне? – спросил Люциан, стараясь не упустить из виду ни одной детали.
– Нет, мистер Дензил, – после недолгого раздумья ответила Рода, – ничего… Разве только вот что: задолго до Рождества мистер Рент пообещал мне сделать подарок, а потом дал этот плащ.
– Ты позволишь мне взять его с собой?
– Если хотите, – беззаботно отозвалась Рода. – Он мне не нужен.
– Ох, Рода! – вновь запричитала миссис Бенсусан. – Такой замечательный, чудесный кроличий мех!
– Я верну вам его, – поспешно пообещал Люциан. – Я всего лишь хочу использовать его как улику.
– Вы хотите узнать, кем была эта леди? – догадалась Рода.
– Да, хочу. А ты можешь мне подсказать?
– Нет, вы сами все узнаете по этому плащу. Я понимаю, почему вы забираете его с собой.
– Ты очень проницательна, Рода, – с добродушной улыбкой заметил Люциан, вставая, – и вполне заслуживаешь своей репутации. Если я отыщу мистера Рента, то мне может понадобиться твоя помощь в его опознании, и миссис Бенсусан тоже.
– Я помогу вам; а вот глаза хозяйки оставляют желать лучшего.
– А что с ними не так? – спросил Дензил, глядя в расширенные зрачки миссис Бенсусан.
– Боже правый, сэр, у меня близорукость, хотя я стараюсь не подавать вида. Рода могла бы и не говорить джентльмену, что у меня со зрением не все в порядке. Что же до того, чтобы опознать мистера Рента, то можете на меня рассчитывать, – заявила миссис Бенсусан, тряхнув головой. – С его-то седыми бородой и головой, не говоря уже о скуфейке черного бархата, его трудно не узнать.
– А, так он носил скуфейку?
– Только дома, – резко сказала Рода. – Но я уже держу дверь нараспашку, сэр, так что если у вас все, то и у нас тоже.
– Да, в данный момент у меня все, как ты выражаешься, – ответил Дензил, надевая шляпу, – но я могу заглянуть к вам еще раз. А пока что держите язык за зубами. В этом случае действительно молчание золото.
Миссис Бенсусан рассмеялась над его последними словами, как смеются только полные люди, и даже Рода улыбнулась, после чего проводила Люциана ко входной двери. Она выглядела настолько необычно со своими рыжими волосами и черными глазами, что молодой адвокат не смог удержаться от вопроса.
– А ты в самом деле англичанка, девочка моя?
– Нет! – отрезала Рода. – Я из рода ромов.
– Цыганка?!
– Да, так вы, гаджё, называете нас! – ответила девчонка и резко захлопнула дверь.
Люциан зашагал прочь, перебросив плащ через руку, несколько обескураженный последним открытием.
«Цыганка! – повторил он про себя. – Хм! Неужели и от этих иноверцев может быть польза? Впрочем, не слишком-то я и склонен доверять этой девчонке. Если бы я знал, за что она ненавидит Рента, мог бы куда больше положиться на ее сведения. Но, черт побери, кто такой этот Рент?»
Люциану еще не единожды представилась возможность задать себе этот вопрос, прежде чем он получил на него ответ, правда, много позже. В данный момент он решил отложить его как несущественный. Дензил был слишком занят размышлением над сведениями, полученными на Джерси-стрит, чтобы тратить время на предположения о дальнейших событиях. Вернувшись к себе на квартиру, он принялся обдумывать следующий шаг.
После долгих раздумий и споров с самим собой Люциан решил нанести визит миссис Рен, предъявить ей плащ и заставить сознаться в соучастии в преступлении. Относительно того, была ли она в нем главным действующим лицом или всего лишь пособницей, Люциан так и не пришел к единому мнению; при этом он ничуть не сомневался, что ей известна вся правда, хотя она наверняка приложит все силы к тому, чтобы утаить ее, поскольку иначе под ударом окажется ее собственная безопасность и свобода.
Поначалу перед визитом к миссис Рен Дензил собирался встретиться с Дианой, чтобы сообщить девушке все, что ему удалось узнать, а заодно и выяснить, действительно ли плащ принадлежал ее мачехе. Но, немного поразмыслив, он решил не делать этого.
«Пока что я не могу сообщить ей что-либо конкретное, – размышлял он, – поскольку и сам ни в чем не уверен до тех пор, пока не получу
