Осторожно оглядываясь, я направился к шахте лифта. Вот она уже близко, створки отсвечивают матовой белизной. Шварк! На меня свалилось что-то мокрое, противное, смахивающее на старую и склизкую рыболовную сеть. Подтянуло вверх, и начало жечь сквозь комбинезон, перчатки. Я запутался в длинных розовых щупальцах, а над ними тряслась бахрома, как у медузы.
Чпок! Студенистое тело прошил выстрел, выжег дыру, которая мгновенно затянулась. Чпок! Ещё один выстрел. «Медуза» начала подтягивать меня вверх, раскрыла под собой зияющее отверстие, из которого полилась тягучая слизь. Жгучая боль пронзила голову, лицо, плечи.
Я не знал, что делать. Если высвобожусь сейчас, свалюсь прямо в бездну и шваркнусь о камни. А если не освобожусь, то эта штука меня постепенно переварит. Что лучше, быть съеденным или переломать кости?
Взрыв, над головой фейерверком разлетелись куски розоватой слизи, и я рухнул вниз. Ударившись боком, но удачно, если можно так сказать о падении с высоты трёхэтажного дома, свалился на площадку прямо перед цилиндрической шахтой. Нахлынула волной боль, отключила мозги, но буквально через пару секунд я пришёл в себя. Вглядываясь с напряжением в моё лицо, рядом сидел Ян, придерживая меня за плечи. Вытащил из поясной аптечки шприц и воткнул мне в плечо, мощнейший ударом тока пронзила боль, растеклась по всему телу, но тут же сменилась на приятное покалывание и холодок. В голове зазвенело на разные голоса, переплелись между собой странные образы, обрывки мыслей. И словно потащило куда-то приливной волной.
— Пошли, Ян, — я встал на ноги, немного пошатываясь, направился к лифту.
Кабина подняла нас на самую верхотуру и выпустила в коридор, ничем не примечательный, какие мы прошли уже, наверно, с десяток, разница состояла только в том, что здесь по серебристым панелям тянулись более тёмные полосы, видно путь указывали к капитанской рубке, двери в которую мы уже видели.
Громкий лязг, свист воздуха, крик, который сразу перешёл в тихий хрип. Я даже не понял поначалу, что произошло. На мгновение замер, боясь пошевелиться. Ян, который шёл первым, успел сделать пару шагов, как из левой стены вылетели острые пики, пронзили его, пригвоздив к противоположной стене. И в тот же миг вновь исчезли. Я бросился на пол, подполз к Яну, лежащему в расплывающейся багровой луже, и мне хотелось заорать во весь голос, со всей дури стукнуть кулаком по стене. Я оттащил тяжёлое, обмякшее тело к лифту, приложил два пальца к сонной артерии. Господи, но ведь мы уже почти дошли! Ну почему все время так?
Не знаю, сколько я сидел на полу, покачиваясь в странном оцепенении, краем глаза задевая кучу тряпья, которая осталась на месте Яна. Чего я ждал? Что он вернётся? Да, надеялся, что он возродится, как я видел это много раз. Но как песчинки в часах моей жизни падали, падали, уходили секунды, минуты, а я по-прежнему сидел один.
Наконец встал и включил инфракрасный экран в глазах — естественно, это надо было сделать сразу. Все пространство коридора занимали лучи, реагирующие на тепло и движение. Они шли по прямой, под углом, но когда я видел их так реально, в душе начинала подниматься злость, что сразу не проверил этот проклятый коридор, расслабился, потерял контроль!
Взяв себя в руки, я медленно и осторожно начал перебираться между лучами. Пару раз в голове мелькнула мысль, что хочется шагнуть прямо в луч — получить мучительно болезненный удар пикой в бок, который разорвёт кожу, мышцы, сломает ребра. И я смогу пройти весь путь вновь, вернув своих друзей.
Я дошёл до конца, на панели рядом с дверью зеленоватыми мерцающими линиями обрисовался силуэт руки, но не трёхпалой, а самой обычной человеческой. И я машинально положил свою ладонь. Панель тут же вспыхнула, сквозь мои зарозовевшие пальцы пробился свет, и система радостно выдала экран: «Игра закончена».
Эпилог
Стены стали искажаться, расползаться лоскутами легчайших облачков. Я лежал в полной темноте, мёртвой тишине, словно в гробу, куда не проникало ни звука. Прислушивался к своим ощущениям. И ждал.
Крышка надо мной приподнялась, и я увидел над собой потолок с тусклыми лампочками в серебристых панелях. Пошевелил руками, повернул голову и вдруг ощутил, что ноги тоже слушаются меня. Встал, меня повело в сторону, так что пришлось схватиться за край моей «люльки», в голове гудело, будто я находился в трансформаторной будке. Или этот звук исходил откуда-то извне?
Так, но, кажется, это вовсе не та комната, откуда я начал путь в игру. А может быть и она, я уже не так хорошо это помнил. Скрип привлёк внимание. Распахнулась дверь, прошёл плотный невысокий мужчина в цивильном тёмно-синем костюме. И я узнал его. Тот самый мужчина, который тестировал меня для управления беспилотниками, а потом предложил участие в игре.
— Ну вот, мы вновь встретились, Алан Николаевич, — в голосе ощущалось явное удовлетворение. — Представлюсь. Виктор Сергеевич Беспалов, — он протянул мне руку, которую я пожал, ощутив, какие у него сильные просто стальные пальцы. — Если вы забыли.
— Да, помню. На этот раз я тест не провалил?
— Выполнили на отлично, — он одобрительно оглядел меня с ног до головы, хитро сощурился.
— В таком случае мне полагается приз. В миллиард баксов, кажется.
— Кто вам это сказал? — уголки его губ приподнялись в снисходительной усмешке, это покоробило меня.
— Ладно, — буркнул я, понимая, что расплачиваться со мной никто не собирался. — Игра закончена, и я хочу вернуться домой.
— Серьёзно?
Он прошёлся по комнате. Около меня резко развернулся и сложил руки на груди.
— Да, серьёзно. Я теперь здоров и могу вернуться к своей карьере лётчика.
— Нет, Алан Николаевич, не сможете.
Он помолчал, но, явно не обдумывая ответ, а просто тянул время. И коробка с серебристо-белыми стенами стала давить, казаться тюремной камерой, откуда есть только два пути — в игру, или на эшафот.
— Вы здоровы только здесь, в двадцать втором веке, — наконец отчеканил он. — Импланты, которые установили вам, перестанут работать там, в вашем времени.
Врёт? Но
