она доверчиво и пытливо заглянула ему в глаза. – На закате, когда небо становится совсем цветным. Прямо под волнами тысячи ниточек тянутся во все стороны.

– Мне однозначно нужно увидеть это озеро! – Веррейн приподнялся и тут же со стоном рухнул обратно в кресло. Куда больше ему хотелось домой, на Астраль, к нормальным хирургам и магии, но соваться на Грань в таком виде… Идиотизм.

– Папа будет поздно ночью, – Каллике закусила губу, отобрала у него чашку и решительно поднялась. – Тебе лучше лечь.

– Мне нужно на озеро, – пробормотал он. – Там, где листья качаются…

Изменяющий обессиленно опустил веки. Каллике осторожно коснулась его лба и отдернула руку – совсем горячий! Демоны могут заразить кровь, а пока Веррейн сюда добрался, сколько времени прошло? И до города день пути, и то если на медведе, а пешком и вовсе три. Не успеть вернуться с помощью, да и как его одного оставишь?

Кое-как стащив Веррейна с кресла, она помогла ему добраться до кровати. Он рухнул лицом в подушку, пачкая простынь оставшейся на штанах грязью.

Всю ночь его лихорадило. Отец приехал заполночь, с первого взгляда все понял и покачал головой – в таком виде нельзя везти. Да Каллике и сама понимала, достаточно посмотреть на то, как изменяющий вскрикивает, сжимает кулаки, и по ним пробегают ядовито-зеленые искры, оставляя на коже тусклые пятна. Она бесстрашно разжимала его пальцы, и огни пропадали, лоб разглаживался, а Веррейн ненадолго успокаивался.

С его губ изредка срывались короткие, рваные фразы. Каллике вслушивалась в незнакомые слова, и перед ней будто открывались окошки в другие миры – ненадолго, на доли секунды, и захлопывались намертво, оставляя ее в старом доме, видавшем больше лжи, нежели радости.

Под утро Веррейн неожиданно открыл глаза и схватил Каллике за руку.

– С ума сошла, – прохрипел он с неожиданной злостью. – Ты что делаешь?

Она испуганно заморгала, шмыгнула носом. Но изменяющий не ждал ответа – крутил ее ладонь, рассматривал, смешно наклоняя голову вправо-влево, и его лицо все сильнее вытягивалось от удивления.

– Да не может быть…

– Что не может?

Он сосредоточился, щелкнул пальцами. По ним, извиваясь, словно змейка, пробежала оранжевая нить и растворилась без следа.

– Видела?

– Да, – Каллике неловко улыбнулась.

Выругавшись, Веррейн сел на кровати. Его шатало, но рана на плече превратилась в темный, выпуклый и однозначно заживший рубец.

– Отец вернулся?

– Тут я, тут, – глухо пророкотало из-за угла, со стороны качалки у большого, пышущего жаром камина.

– Спасибо за гостеприимство, Авгур. Найдется у тебя лишняя зверушка? Мне надо в город.

– Ты же болен, – возмутилась Каллике, но Веррейн, окинув ее снисходительным взором, поднялся и подхватил со спинки кровати приготовленную рубаху.

– Есть один медведь, Огуречный. Смирный. Даже ты справишься. В городе оставишь в таверне «Синий бор».

– Папа, да разве по-людски его одного отпускать?

– Да, дочь.

Маг оделся, быстро, словно опаздывал куда, и ринулся в стойло. Авгур остался сидеть в кресле, задумчиво рассматривая огонь, так что проводить изменяющего вышла одна Каллике, обиженная и недоумевающая.

– Ну что, пока? – Веррейн уже сидел на спине пахучего зверя с зеленой шерстью. – Обещаешь стать счастливой?

Она снова шмыгнула носом и погладила Огуречного по шее.

– Ты уже не вернешься, да?

Подхватив ее ладошку, Веррейн прикоснулся к тыльной части губами.

– Вернусь после зимы. Спасибо. Если бы не ты…

– Это очень мало за то, что мы спокойно спим ночами.

– Это куда больше, чем кто-либо для меня делал.

Они еще постояли, глядя друг другу в глаза, а потом Веррейн отвернулся и хлопнул медведя по мохнатой зеленой заднице, заставив пуститься обиженной рысью.

Зима волочилась, как самый затяжной снегопад. То ли Веррейн и впрямь уничтожил всех демонов, вырвавшихся из прорыва два года назад, то ли испугались они, то ли просто откочевали, где потеплее… В общем, отличался этот год от прошлого, когда несколько хуторов опустело. Каллике каждый вечер сидела у камина с книгой на коленях, но смотрела поверх нее, часами не перелистывая страницу. Авгур недовольно пыхтел трубкой, но молчал.

Реки раздробили сковывавший их лед, деревья выпустили листья, и в их кронах вовсю орали птенцы, а Веррейн так и не появился. Зато Сайлаш и Бар заглядывали в гости по каждую неделю, непременно с гостинцами, как Каллике их ни ругала.

– Папа… Это правда, что я должна выйти за одного из них замуж? – возмутилась она однажды, раздраженно запихивая очередной харвовый пряник на дальнюю полку. Стопка таких же коржей, окончательно зачерствевших, опасно накренилась, и Каллике пообещала себе отдать их вечером на корм медведям.

– Это правильно, – рассудительно отозвался Авгур, ненадолго оторвавшись от хозяйственного журнала. – Но, если ты хочешь уехать в город и поискать счастья… Эх, Калли, чужие они там. Чтобы понять, кто есть кто, чтоб не обидели тебя, надо годы прожить. Не лучше ли остаться здесь, где родные, где тебя любят?

– Ну не знаю… Можно ведь пойти учиться, например.

– Одна ты у меня, дочка. Захочешь уехать – езжай. Не держу.

Он тяжело, с похрипыванием раскашлялся, и Каллике, вздохнув, подошла ближе и положила изящную ладошку на массивное плечо.

– Папа, ты переигрываешь.

– Не хочу, чтоб уезжала, – он усадил дочь на колени, словно та по-прежнему была маленькой. Впрочем, она ей и была, по сравнению с кряжистым отцом. – И знаю, что счастья ждать долго можно, а хочется-то его уже сейчас. Если б я столько времени не ходил за твоей мамой по пятам, как линяющий медведь, не пускал слюни, не мялся, жили б мы вместе дольше.

– И что, с кем я стану счастлива? С Баром? Он красивый, сильный, хутор у них большой. Да вот нет у нас ничего общего. А Сайлаш – как подружка, мнется и в рот заглядывает.

– Не всегда с первого взгляда увидать можно, дочь. Но мы свое счастье сами строим. Не придет оно, даже с самым лучшим, самым хозяйственным и верным, если ты сама не приманишь. Если захотеть, получится и в вечной дороге, оборванцами, радость находить. Главное – взять его, пока есть время ошибаться.

– А как же найти половинку? А как же единение душ?

– Сказки это детские и глупые. Видела ты у нас хоть одну семью, кто таким забавлялся?

– Ну, ладно! – она сердито спрыгнула на пол. – Я подумаю.

– Подумай, дочь. Хорошо б уже по Купальне знать, с кем руки оплетешь.

Она потопала прочь, впечатывая каблуки в доски пола, а Авгур снова уставился в отчет. Не сходились цифры. Да и долги… Бар пообещал за Калли больше, чем Сайлаш, но любой виры с лихвой хватит, чтобы покрыть убытки после долгой зимы, проморозившей половину садов.

Купальню справляли в самом начале лета, когда солнце немного усмиряло холод ключей. Друзья договорились встретиться у Синего озера – того самого, что Каллике не раз рисовала.

Трава мягко пружинила под босыми ногами, когда она спустилась к воде и осторожно попробовала ее

Вы читаете Тени сознания
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату