— Знаю. Но у меня есть объективные свидетельства. Я ожидаю подтверждения одной из своих способностей в пятницу.
— Дорога в ад вымощена благими намерениями, — заметила девушка. — У вас в голове куча вздора, вот что. Иначе бы вы сюда не пришли. Вы могли бы найти все о медиумах в публичной библиотеке. Все знают о книге Гудини[59].
В ее сердитом голосе слышалось что-то неуловимое. Но что? Дэнни не мог понять. Он заметил осторожно:
— Я не считаю, что у меня вздор в голове. Не знаю, что Гудини написал о медиумах, но в любом случае со мной не пройдут всякие трюки, как бы ваша тетя ни старалась.
В лице девушки снова что-то неуловимо изменилось, и снова Дэнни не смог понять что. Он закончил:
— Я, может, и правда сумасшедший. Основания для такого предположения имеются. Но не дурак.
— Тогда почему бы вам не бросить все это? — спросила она, спрыгивая со стола.
С кошачьей грацией, подумал Дэнни. У него вдруг испортилось настроение. Неожиданно ослепительная игла боли пронзила его череп. Он вдруг живо представил миллиарды крутящихся крошечных частиц, и перед его глазами с огромной скоростью завертелись радужные круги.
На мгновение Дэнни ослеп. Он неуверенно сделал шаг назад. Боль нарастала. Кружение ускорилось.
Девушка неясно вырисовывалась темным силуэтом на крутящемся фоне, затем прямая линия позади нее, которая могла быть только крышкой стола, разрезала ее бедра. Она прошла сквозь ее тело, как будто девушка расплавилась…
Стол наклонился, поднялся в воздух и с силой ударился о потолок. На его плечи и голову посыпалась штукатурка.
Теперь он снова мог видеть, но боль не утихала. Стол, все еще прижатый к потолку, пополз в сторону, как гигантский паук. Через секунду один из стульев закачался на одной ножке и опрокинулся.
Девушка вскрикнула и прижалась спиной к стене. Дэнни стоял, затаив дыхание; кружение миллиардов частиц раздирало его мозг страшной болью.
Мадам Заза откинула ковер.
— Что за чертовщина? Эй вы, что здесь происходит?
Полыхнуло яркое пламя, и все прошло. Стол опустился на место, стул поднялся с пола. Стол, приземляясь, ударился углом, и одна ножка у него подломилась. Дэнни, освобожденный от боли, стоял покачиваясь.
— Убирайтесь отсюда, — со злостью выпалила мадам Заза. — Убирайтесь, а то позову полицию. Я порядочная женщина, у меня есть лицензия. Я не хочу, чтобы у меня в доме происходило черт знает что. Уходите.
Очевидно, эта женщина не нашла ничего необычного, по крайней мере, необъяснимого в том, что стол ползал по потолку.
— Только небольшая демонстрация, — пробормотал Дэнни, с трудом выговаривая слова. Осторожно передвигая ноги, он направился к выходу.
Девушка, широко раскрыв глаза и прижав ладонь ко рту, наблюдала за ним, пока он шел к двери. У другой это означало бы страх. Что выражало лицо этой девушки, Дэнни не мог определить, и его это тревожило.
Он улыбнулся ей с улицы, заметив, как она наблюдает за ним через грязное стекло, затем подозвал такси и уже из машины смотрел на нее, пока магазин не скрылся за углом. Дэнни откинулся на сиденье. У него ничего не оставалось, кроме чувства потери и сознания того, что у него обнаружилась новая сверхъестественная способность.
Если есть еще более необычные таланты, то хорошо бы ничего о них не знать.
* * *Телефон надрывался от звона, когда Дэнни вошел в свою квартиру. Чертыхнувшись, он пересек комнату и схватил трубку.
— Алло, — резко произнес он.
— Алло, Дэнни, где тебя черти носят? У тебя все в порядке?
— Кто это… А, это ты, Шон. Да, у меня все нормально. Днем я был в нижнем городе.
— А что там делал?
— Искал биржу.
— Ты искал биржу? — Голос Шона звучал недоверчиво. Казалось, он пытался определить признаки полуправды в его словах. Дэнни почувствовал возмущение. Почему, в конце концов, он должен давать ему отчет в своих действиях?
— Ты напугал меня до смерти, — продолжал Шон. — Я думал, может, ты бросился под электричку метро или еще что-нибудь с собой сделал. Я собирался уже звонить в полицию и больницы. Если женюсь когда-нибудь, клянусь не заводить детей, чтобы не трястись от страха, что какой-нибудь грузовик наедет на моего ребенка. Дэнни, ты бы посидел дома и отдохнул немного. Тебе это просто необходимо.
Дэнни не знал, засмеяться ему или съязвить.
— Почему ты считаешь, что мне это необходимо? — спросил он осторожно.
— Ну это же очевидно. Ты слишком долго работал. А отгулял всего одну неделю пять месяцев назад. Почему бы тебе не отдохнуть еще одну? В конце концов, ты ее заработал, хотя «Дельта» и не заплатит тебе за нее.
— Слушай, Шон, — сказал Дэнни. — Ты не должен взваливать на себя все мои проблемы. Я очень ценю твое участие, но меня это уже немного достало. Я не ребенок, чтобы за мной следили, как я перехожу с одного тротуара на другой.
— А, парфянская стрела. Но знаешь, что я думаю, Дэнни? Раз уж ты посвятил меня в свои проблемы, мне кажется, я могу рассчитывать на откровенность.
— Думаю, да… Ну так вот, я провернул одно дельце. Не хотел упустить его. Но я уверен, что с психикой у меня все в порядке я со здоровьем тоже.
— Ну ладно, — произнес Шон с сомнением. — Дай мне знать, если тебе понадобится моя помощь.
— Конечно. Можешь помочь мне прямо сейчас. Ты помнишь имя писателя, который собирал всю информацию о сверхъестественных способностях? Газеты обычно публиковали его материалы дважды в неделю во время мертвого сезона.
Шон фыркнул.
— Мертвый сезон! Я знаю человека, которого ты имеешь в виду. Его фамилия Форт. Чарльз Форт. У нас в городе существует культ фортианцев. Ты хочешь с ним поговорить?
— Я должен, — сказал Дэнни. — У меня в голове сейчас происходят вещи почище летающих тарелок. Да, и еще — ты случайно не знаешь: у нас есть отделение Общества психических исследований?
— Уверен, что есть. Их телефон должен быть в телефонной книге. Ты что, составляешь коллекцию? Тогда можешь пойти в университет и сыграть там в кости с парапсихологами.
— Хорошо, я так и сделаю, — пообещал Дэнни. — Отлично, Шон. Еще будут какие-нибудь советы?
— Ты ведь слышал, что я тебе говорил, — сказал Шон. Дэнни показалось, что он уловил в его голосе нотки обиды, но он бы не поручился за это.
— Поискать психоаналитика, да?
— Вот-вот.
Наступило неловкое молчание.
Дэнни сказал:
— Ну ладно, Шон. Я подумаю об этом. Не беспокойся обо мне и спасибо за все. Встретимся позже.
— Пока, — сказал Шон.
Дэнни положил трубку и, нахмурившись, сел в кресло. Шон совсем его запутал: доброжелательный, всегда в хорошем настроении, великодушный до смешного, принимающий близко к сердцу чужие обиды и несправедливости, которые не касались его лично, — и все же какой-то неустойчивый, ненадежный, неуловимый, как ртуть. Его жизнерадостный голос по
