– Без тебя знаю.
– Удивляюсь я, Влас! И чего тебе на баб везет?
Власенко ответил серьезно:
– Надя не баба! Прошу это учесть и больше подобным образом не называть ее!
– Даже так? Ну, ну! Извини!
Подошел и Шарипов. Все трое прошли в комнату первого этажа.
Присели на диван. Майор попросил кофе. Не в службу, а в дружбу. Влас выполнил просьбу, и вскоре офицеры насладились отменным ароматным напитком. Отставив чашки в сторону, майор взглянул на подчиненного:
– Кто-то обещал ценную информацию сбросить?
Прапорщик кивнул головой:
– Я обещал! И сейчас вы ее получите, минуту!
Власенко подключил камеру к телевизору, висевшему на стене, а также передал Гончарову фотографию Рудного, которую урезал до глаз. Включил воспроизведение.
Офицеры с суровыми лицами просмотрели кадры. Затем Влас отмотал ленту назад до кадра, где красовался глаз с приличным ячменем, спросил:
– Этот урод вам никого не напоминает?
Майор определился сразу:
– Так это оператор из «БМВ», что снимал похороны!
– Правильно. А теперь внимание на следующий кадр.
Прапорщик поколдовал перед камерой, и высветился бандит, стрелявший в милиционера при последнем погроме. Влас приблизил картинку, обратился к Гончарову:
– Гончар, сличи глаза под маской с теми, что изображены на снимке.
Майор внимательно осмотрел оба кадра, к нему наклонился и капитан Шарипов. Вывод последовал один, и одинаковый:
– И на снимке, и на пленке изображены глаза одного и того же человека! Кто он?
Прапорщик закурил. Присел и рассказал все, что знал об Ангеле.
Выслушав его, майор ударил кулаком по подлокотнику дивана:
– Есть! Засветился, сука! И маска не спасла!
Влас добавил и свои подозрения насчет участия этого Ангела в убийстве собственной жены с соседками-таджичками, применив подставу в виде выведенных наркотиками из строя студентов, живших по соседству, и на свою беду состоявших членами организации «Русское освободительное движение», а также в уничтожении двоюродного дяди. Шарипов спросил:
– А родственника-то какой ему резон было убивать?
Прапорщик поднялся, прошелся по обширному залу:
– Я думал об этом, вот к какому выводу пришел.
Он поведал друзьям о том, что Рудный неожиданно перед ночным зверским убийством явился к своей бывшей жене и провел у нее весь вечер до полуночи. При этом кто-то три раза звонил ему. Бывшей супруге показалось, что он от кого-то прячется, но это не так! Ангел создавал себе алиби. А звонки, скорее всего, шли от его подельника, который отслеживал жену Ангела, которая тот вечер проводила вместе с таджичками в обществе их однокурсников. А может, Ксения, его жена, и сама звонила Ангелу. Тот мог специально послать жену на вечеринку, естественно, не объяснив, какую при этом цель преследует. В этом случае, вероятнее всего, бандит подставил супругу под дубинки дружков, решив таким образом избавиться от жены, которая могла просто надоесть бандиту или стала носительницей опасной для Ангела информации. Например, тот по пьянке мог разболтать ей о своей «деятельности».
Майор прервал прапорщика:
– Подожди, подожди, ты говорил о дяде Ангела! Закончи, будь добр, эту тему, а то ералаш какой-то получается!
Прапорщик собрался с мыслями.
– В общем, я думаю, что дело обстояло следующим образом.
И он поведал друзьям свою версию ночных и утренних событий, не догадываясь, что практически в точности передает то, что произошло на самом деле.
– Вспомните, как быстро появилась милиция. Да, группа ликвидации успела скрыться, но координатор, что контролировал ситуацию, так и остался в подъезде. Значит, милицию кто-то вызвал, и вызвал с телефона-автомата в тот момент, когда бандиты на улице заканчивали убийство, возможно, уже вытащив в сквер и накачанных наркотой студентов.
Шарипов возразил:
– Милицию могли вызвать и жильцы домов!
Власенко согласился:
– Могли! Но тогда ОМОН брал бы его живым! Даже притом, что он мог иметь при себе оружие. Но командир милицейского спецназа не высылает в подъезд группу захвата, а приказывает снайперу снять бандита. Почему? Не потому ли, что тот, кто вызывал милицию, слил «дезу» о том, что этот координатор
