– У него голова разболелась! Перегрелся на солнце, наверное! Разрешил остаться в палатке!
Подполковник улыбнулся:
– В палатке остался? Тогда получается – это его тень возле душевой с одной обернутой в простыню дамой мило беседует.
Майор выдохнул воздух: вот черт глазастый, усмотрел-таки, но Влас, мудила, хорош. Не мог укрыться где-нибудь! Но ответил:
– Игорь Михайлович! Я не знаю, тень ли Власенко возле душевой обретается или он сам пошел к медикам. Главное то, что я разрешил ему не присутствовать на построении! Неужели этого недостаточно?
Начальник штаба заметил:
– Это непорядок, товарищ майор!
– А вот с этим, порядком во вверенном мне подразделении, позвольте уж мне как-нибудь самому разобраться.
Дроздов, будучи человеком, что называется, «своим», усмехнулся:
– Ну, разбирайся, Вадим! Разбирайся! Вот только то, что люди у тебя перегреваются не на самом жарком, мягко говоря, солнце, плохо! Надо исправлять ситуацию!
Майор буркнул, кляня своего снайпера, который все же подставился сам и дал возможность Дроздову подколоть Гончарова:
– Исправлю! В самое ближайшее время!
– Отлично!
Начальник штаба перевел взгляд на командира соседнего подразделения:
– Так! Что у нас во второй группе?
Выйдя из столовой полка, Гончаров обратился к Дробышеву:
– Дрога! Вали к медсанбату, к душевой, увидишь там Власа! Тащи его в палатку!
– А...
– Никаких «А» и «Но»! Тащить безо всяких базаров! Скажи, что он очень нужен мне!
– Понял!
– Выполняй!
Группа вернулась в палатку, и личный состав по выработанной служебной привычке уже намеревался завалиться на кровати – поспать часа полтора, но Гончаров остановил порыв подчиненных:
– Отставить отбой! Всем за стол!
Офицеры переглянулись, но команду выполнили.
Вошел Дробышев с Власенко. Последний, подойдя к командиру, спросил:
– Что за срочность, Гончар?
Вадим прищурил глаза:
– Ну, как дела на любовном фронте?
Лицо снайпера расплылось в довольной улыбке:
– Все как надо, майор! Сегодня вечером, вернее, ночью, это потрясающая, должен заметить, сестричка будет моей! Ух, я уж обслужу ее, не то что какой-то тыловой задроченный капитан.
– Да?
– Сто пудов, командир!
Гончаров положил руку на плечо подчиненного:
– Сто пудов, говоришь? Сомневаюсь! Более того, сегодня вечером, вернее, ночью, ты, любитель костра и солнца, будешь обнимать холодный камень или сосну далеко отсюда!
Личный состав группы, прекрасно слыша разговор командира с подчиненным, удивленно уставился на командира. С не меньшим удивлением глядел на Гончарова и Власенко. Он проговорил:
– Мы уходим на прогулку?
– Вот именно, друг мой Петя! И ты у меня первый кандидат на бессонную ночь в дозоре!
– А эта милость за что?
– За то, Влас, чтобы начальству в ненужном месте и ненужное время на глаза не попадался, ставя своего командира в чрезвычайно неловкое положение!
– Не понял. Нас никто не мог видеть, разве что из окна нашей палатки. Но в ней, кроме своих ребят, никакого начальства не было!
– Хорошо базарить, Влас! Дроздов тебя засек с медсестрой, а уж как и откуда он это сделал, спроси у него сам, я разрешаю, но позже, а сейчас к столу!
Убедившись, что группа в полном составе слушает его, майор довел до личного состава содержание разговора с командиром отряда, закончив:
