Биографии выдающихся военачальников, как правило, отмечают, что и в кадетские, и в юнкерские годы они отличались успехами и служили примером однокашникам. С Дроздовским вышло по-другому: кадетом он сочетал успешную учебу «с необыкновенной ленью, своенравием и изобретательностью шалостей»[127]. Юнкером (31 августа 1899 года Михаил поступил в находившееся в Санкт-Петербурге Павловское военное училище) он и вовсе прослыл завсегдатаем карцера, к двери которого даже прикрепил свою визитную карточку, сообщая однокашникам, что ему предоставлено отдельное помещение. Строгость нравов Павловского училища, славившегося особенно жесткой дисциплиной, давалась юноше настолько тяжело, что он подумывал даже бросить учебу. И лишь письма отца-полковника убедили новоявленного «павлона» не бросать начатое. Вскоре Дроздовский стал одним из лучших по отметкам. «Я чувствую себя в училище после корпуса как сыр в масле, — писал он сестре Юлии в октябре 1899 года. — Ряд оценок весьма грандиозный <…> И хотя мне малость испортили дело словесные науки, но, подтянувшись по ним, я думаю быть в первом десятке из всего младшего курса, то есть из 180 человек»[128]. Уже летом следующего года юнкер твердо решил, что в будущем окончит Николаевскую академию Генерального штаба. 13 августа 1901 года Михаил был выпущен из училища чином подпоручика в лейб-гвардии Волынский полк, квартировавший в Варшаве, 15 сентября прибыл в полк и был зачислен субалтерн-офицером в 8-ю роту.
Служебные обязанности отнимали у Дроздовского почти весь день, с восьми утра до половины шестого вечера. Два часа он проводил также в фехтовальном зале, не забывал о верховой езде, стрельбе, велосипеде, увлеченно занимался гиревым спортом и с гордостью сообщал сестре, что «года через два я буду обладать такой силой, которую в наш век редко можно встретить»[129] (двадцатилетний Михаил спокойно выжимал гири весом 3 пуда 7 фунтов, то есть больше 76 килограммов). Подпоручик по-прежнему лелеял мечту юнкерских времен об Академии Генштаба, но уже с учетом новых обстоятельств — в январе 1904 года началась Русско-японская война. Поэтому Дроздовский собирался поступить в академию, сразу же отправиться на фронт, а затем, уже получив боевой опыт, вернуться к учебе. Так и случилось — без труда сдав положенные экзамены, он 4 октября 1904 года был зачислен в академию, а две недели спустя получил перевод в 34-й Восточно-Сибирский стрелковый полк с повышением на один чин — так как переводился из лейб-гвардии в армию.
Боевое крещение поручик Михаил Дроздовский получил 12 января 1905 года. Тогда его полк принял участие в боях у деревень Тутайцзы и Хейгоутай. А два дня спустя у деревни Сумапу поручик был ранен пулей навылет в бедро. Ранение оказалось довольно серьезным, всю жизнь после этого Дроздовский слегка прихрамывал на левую ногу. Но после лечения он вернулся в строй и 18 марта получил 10-ю роту своего полка. После завершения войны он 9 сентября отбыл с Дальневосточного фронта в столицу продолжать образование. Эфес шашки Дроздовского уже украшала первая награда — орден Святой Анны 4-й степени «За храбрость», а первый крест на грудь он получил в конце октября — орден Святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом. 18 ноября офицер вернулся в свой лейб-гвардии Волынский полк подпоручиком, а 2 апреля 1906 года был произведен в поручики гвардии.
Возможно, именно боевые награды Дроздовского впервые заставили обратить на него внимание барышню, которая скоро стала его избранницей, — Ольгу Владимировну Евдокимову. Она была младше Михаила на два года и происходила из столичной дворянской семьи. Пара обвенчалась 25 июля 1907 года, и на первых порах в семейной жизни все обстояло вполне благополучно.
Согласно правилам участник боевых действий мог сразу переходить на старший курс академии, сдав соответствующие экзамены, но Михаил Гордеевич вернулся на младший курс. Учеба завершилась 2 мая 1908 года, когда Дроздовский за отличные успехи был произведен в штабс-капитаны. Одновременно с ним академию окончили такие в будущем видные деятели Белого движения, как А. И. Дутов, Д. П. Драценко, П. Н. Шатилов…[130] Отбыв лагерный сбор в Варшавском военном округе, Дроздовский был откомандирован в лейб-гвардии Волынский полк, где на протяжении двух лет командовал ротой, отбывая необходимый ценз.
Двадцать шестого ноября 1910 года офицер покинул Варшаву. Переезд предстоял далекий — в Харбин, в штаб Приамурского военного округа. Генерального штаба капитан Дроздовский был назначен на должность обер-офицера для поручений при этом штабе. Но на Дальнем Востоке довелось прослужить не очень долго — ровно год, затем Дроздовского вернули в Варшаву старшим адъютантом штаба округа. 6 декабря 1911 года он получил свой третий орден — «мирный», без мечей и банта, крест Святой Анны 3-й степени. В 1912-м к нему добавилась медаль «В память 100-летия Отечественной войны 1812 года», в 1913-м — медаль «В память 300-летия царствования Дома Романовых».
Но мирная штабная служба, по всей видимости, тяготила деятельную натуру Михаила Гордеевича. Осенью 1912 года он приложил массу усилий, чтобы отправиться добровольцем на фронт 1-й Балканской войны, но поездка сорвалась. «Я должен сидеть смирно. До каких же пор?»[131] — негодовал офицер. В апреле 1913-го к нему пришло новое увлечение — авиация. Совершив несколько полетов на «Фармане» в качестве пассажира, Дроздовский добился того, что 30 мая его командировали в Севастопольскую офицерскую школу авиации «учиться наблюдениям с аэропланов». «По сему случаю пребываю в телячьем восторге, — писал Дроздовский. — Во всяком случае, большой отдых от гнетущего однообразия моего постоянного бумагомарания <…> летательная перспектива вдохнула в сердце дух живой!»[132]
Во время учебы Дроздовский не только 12 раз летал в качестве наблюдателя, но и учился управлять самолетом, всего проведя в воздухе больше двенадцати часов. Успел он и поучаствовать в боевых стрельбах на броненосце, и выйти в море на подводной лодке, и даже освоить азы водолазного дела. После командировки в Севастополь штабная служба в Варшаве опять показалась невыносимо рутинной. «Завален работой, которая, к слову, опостылела своей бессмысленностью, — делился он с сестрой. — Порою тошно от всего становится. Интересно знать, повернется ли когда-нибудь колесо фортуны?»[133] До начала Великой войны оставалось совсем недолго.
