В 5-м томе «Архива Русской Революции», опубликованном в Берлине в 1922 году, содержится также публикация некоего Н. И. К. «Последние дни Большого дворца», в котором смерть Владимира Зеноновича описана так: «Около 4 часов приходит из города адъютант генерала Врангеля и сообщает, что только что умер генерал Май-Маевский. Все поражены. Часа за полтора до этого Май-Маевский был во дворце и просил у начальника штаба автомобиль для перевозки вещей на пароход. Машина ему сейчас же была дана, и он, заехав домой за вещами, отправился на пристань, но, проезжая по Екатерининской улице[307], умер в автомобиле от разрыва сердца»[308].
Сохранились также воспоминания известного советского кинорежиссера С. И. Юткевича, в 1920 году шестнадцатилетнего подростка, находившегося в белом Севастополе: «Я и сейчас с ужасом вспоминаю то невообразимое, что творилось в Севастополе, когда к городу подходили красные. Обезумевшие люди рвались к порту. На моих глазах генерал Май-Маевский, привстав в машине, выстрелил себе в висок»[309]. Но это единственное свидетельство, больше оно ничем и никем не подтверждается.
Где и как похоронили Владимира Зеноновича, неизвестно. В суматохе эвакуации его смерть прошла практически незамеченной. По бытующей в Севастополе легенде, могила генерала находится на старом городском кладбище, что на улице Пожарова. Так или иначе, генерал-лейтенант Май-Маевский не пережил грядущего расставания с Родиной и остался с ней навсегда.
Прошло пять десятилетий. Возможно, имя командующего Добровольческой армией на пике ее успехов так и осталось бы достоянием специалистов по Гражданской войне, если бы не его бывший адъютант — Павел Макаров. Ему была уготована извилистая судьба: вскоре после эвакуации войск Врангеля из Крыма он возглавил истребительный отряд по борьбе с бандитизмом Крымской ЧК, какое-то время руководил милицией в родном Скопине, но вскоре окончательно вернулся в Крым, где служил в уголовном розыске Симферополя. По-видимому, душа бывшего адъютанта его превосходительства жаждала широкого признания, потому что в 1927 году он выпустил книгу воспоминаний, призванных возвысить автора и «застолбить» за ним важное место в истории Гражданской войны. Наверняка Макаров рассчитывал и на интерес со стороны драматургов и киносценаристов, так как снабдил мемуары специальным примечанием: «Всякого рода перепечатки и заимствования из этой книги (для пьес, сценариев и т. д.) без особого на то разрешения автора воспрещаются»[310]. Но получилось скорее наоборот. Вскоре после выхода книги (напомним, что в 1927–1929 годах она выдержала пять изданий и фактически вернула имя Май-Маевского из небытия) партизанская деятельность Макарова на стороне красных была подвергнута сомнению, адъютантством в логове классового врага его тоже начали попрекать, и в результате Павел Васильевич лишился пенсии, а в 1937-м и вовсе был арестован. Правда, в 1939 году его освободили и реабилитировали, а годом позже Макаров даже выпустил в Симферополе очередное издание своих мемуаров, в которых, правда, о его службе у Май-Маевского вообще не упоминалось и рассказ велся исключительно о партизанстве врангелевских времен. К началу Великой Отечественной Макаров служил в местном собесе, а в 1941 году во второй раз в жизни ушел в партизаны. На этот раз доблестно воевали не только он сам, но и его жена и дети — дочь Ольга и сын Георгий, который в 1943 году погиб в бою. В отместку за партизанскую деятельность Макарова нацисты в декабре 1941-го после жестоких пыток расстреляли его мать, а также родителей жены. Заслуги Павла Васильевича были отмечены орденами Красного Знамени и Красной Звезды, медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. В октябре 1942 года его, истощенного до степени дистрофии, эвакуировали из Крыма на Большую землю.
После войны Макаров снова пережил взлет известности, он пользовался заслуженным уважением как ветеран, а его мемуары, к которым добавились воспоминания времен Великой Отечественной, переиздавались в 1957 и 1960 годах. По их следам в 1966 году радио Крыма подготовило программу о Макарове, автором которой выступил его соратник по партизанскому движению Великой Отечественной Георгий Леонидович Северский (1909–1996). Этой программой заинтересовалась киевская газета «Юный ленинец», вскоре заказавшая Северскому повесть на ту же тему. В соавторы (вернее, в литобработчики) Северский взял киевского журналиста и литератора Игоря Марковича Росоховатского (1929–2015), и в итоге появилась повесть «И все-таки это было», публиковавшаяся в «Юном ленинце» в июле — ноябре 1967 года (причем Росоховатский скрылся под псевдонимом И. Росенко). Сюжет повести уже очень сильно отличался от реальной судьбы Макарова — авторы только «оттолкнулись» от нее, фактически создав совершенно нового персонажа по имени Павел Васильевич Маканов (с самим Макаровым при этом не консультировались и его не упоминали). Главным же героем повести был мальчик Миша Львов. А уже на основе этой повести Северский, не ставя в известность Росоховатского, вместе с опытным и успешным сценаристом Игорем Яковлевичем Болгариным (р. 1929) написал сценарий телевизионного фильма «Адъютант его превосходительства». Правда, от него один за другим отказались семь режиссеров, а восьмой, Е. И. Ташков, основательно переделал сценарий, отрывки из которого были опубликованы в 1968 году в журнале «Вокруг света». На этот раз адъютанта звали уже Павлом Васильевичем Марковым, а в предисловии сценаристы ссылались на П. В. Макарова — «одного из первых советских разведчиков». Впрочем, затем адъютанта переименовали в Павла Андреевича Маркова, а там и в Павла Андреевича Кольцова. Одновременно и Миша Львов стал Юрой.
Съемки шли в 1969 году, после чего фильм на четыре месяца «лег на полку» — члены худсовета обвинили его в апологии белогвардейщины. Но после закрытой премьеры для высших чинов КГБ дело сдвинулось с места, и в апреле 1970 года фильм увидела вся
