Есть ли надежда для большинства из нас — тех, у кого недостаточно развита Система 2? Таким людям Арнстен рекомендует держать «бензобак» Системы 2 полным. Помощь в этом могут оказать простые вещи: хороший сон, питание, избегание стрессовых ситуаций.
Мы не можем силой мысли создать благополучие, и попадание в ловушку планирования и других вариантов витания в облаках, как правило, увеличивает уровень стресса и порождает чувство оторванности от действительности. Поэтому понимание механизмов действия этих процессов в нашем воображении и в реальной жизни может стать первым шагом вперед. Когда мы осознаём, что не уделяем должного внимания своим детям и близким людям, то яснее видим, какое вознаграждение получаем в результате отвлечения. Если мы воспользуемся «компасом стресса» и будем осознанно воспринимать каждый писк наших гаджетов, это поможет нам вернуться в текущий момент, а не прилипать снова к телефонам.
Глава 5. Зависимость от мыслей
Одна из величайших зависимостей, о которых вы никогда нигде не прочтете, поскольку зависимые люди об этом и не подозревают, — это зависимость от мыслей.
Экхарт Толле* * *
Когда я только учился медитировать, одной из моих практик была концентрация на дыхании. Я предполагал использовать «якорь», чтобы удержать разум в текущем моменте и не витать в облаках. Нужно было следовать простой инструкции: сосредоточить внимание на своем дыхании, а когда разум начнет блуждать, возвращать его обратно. Когда лодка начинает дрейфовать, якорь цепляется за дно и не дает ей уплыть. Я помню, как отправился на девятидневный медитативный ретрит, чтобы практиковать концентрацию на дыхании, в уважаемый ретрит-центр Insight Meditation Society (IMS), основанный Джозефом Гольдштейном, Шэрон Зальцбург и Джеком Корнфилдом. Ничего, кроме тишины и моего дыхания. Расположение центра меня устраивало, поскольку я посещал его в декабре и меня не отвлекало желание прогуляться в окрестных лесах. Было слишком холодно.
Этот ретрит дался мне с трудом. Мои футболки во время медитации становились мокрыми от пота, и я то и дело начинал клевать носом. Я чувствовал себя как мэр из фильма «Шоколад», борющийся со своими личными демонами. Что я только ни пробовал, но держать свои мысли под контролем был просто не в состоянии. Когда я вспоминаю наиболее яркие моменты того периода, одна сцена всегда заставляет меня усмехнуться. У меня состоялась индивидуальная беседа с вьетнамским монахом, руководившим этим ретритом. При помощи переводчика я рассказывал ему, как пробовал применить тот или иной метод, чтобы отделаться от мыслей. Я даже описал, как меня бросало в настоящий жар во время медитаций. Он улыбнулся, кивнул и через переводчика сказал: «А, хорошо, это горят твои оковы». Мой наставник, который считал, что у меня все отлично получается, давал мне ободряющее напутствие, прежде чем прозвучит звонок, возвещающий о начале очередного раунда борьбы.
В то время я этого не понимал, но у меня была конкретная зависимость — от собственных мыслей. В течение длительного времени мои мысли искушали меня или загоняли в ловушку. Как только я осознал эту тенденцию, многое встало на свои места. Рекрутинговое видео Принстонского университета называлось «Важные беседы». Да, я хотел посещать колледж, где смог бы засиживаться далеко за полночь и беседовать по душам с соседями по комнате. Я так и сделал (поведение). Это помогло мне отлично себя чувствовать (вознаграждение). Всегда готовый к сложным задачам, я помню, как позже искал решения вопросов в сфере синтетической органической химии, на которые неправильно ответил на экзамене. Во время лабораторной работы над своей диссертацией я однажды провел многостадийный синтез, чтобы создать новую органическую молекулу. Очистив новое вещество, для того чтобы определить, пошел ли по плану новый эксперимент, я просматривал полученные данные, а затем тщательно анализировал их с научным руководителем, выдвигая различные идеи о том, что это могло быть. В какой-то момент меня осенило, и я наконец все понял. Я поспешил с этим результатом к научному руководителю, который, сердечно похвалив меня, поддержал мои выводы. Я был так горд тем, что разобрался с этим вопросом, что на протяжении еще нескольких недель, когда в лаборатории наступали скучные моменты, доставал свои данные и смотрел на них, чтобы вновь прочувствовать то переживание.
Перенесемся в медицинскую школу и магистратуру, где большое значение имела способность быстро и ясно мыслить. В медицинской школе нас часто спрашивали, или «прокачивали»[54], наши руководители, врачи-ординаторы и профессора, чтобы проверить наши знания. Они хвалили нас (вознаграждение), если мы давали правильные ответы. Как и в случае с моей дипломной работой в бакалавриате, в магистратуре нас поощряли за решение научных проблем и представление результатов на стендовых докладах или в ходе дискуссий на конференциях. Главная награда — видеть, что твое исследование прошло экспертную оценку и опубликовано. Я тратил слишком много времени, зацикливаясь на своих субъективных установках: ругая рецензентов за то, что они не оценили блестящий уровень нашей работы, или хваля их, если они это сделали. А когда у меня выдавался трудный день, то я, точно так же как в бакалавриате, доставал свои статьи и смотрел на результаты исследования (и свое имя) в печати, чтобы вновь получить дозу приятного возбуждения.
Вернемся в Барр, где я в середине зимы лез из кожи вон на медитативной практике. Я полагал, что мне нужно перестать думать. Я снова и снова пытался прекратить делать то, за что получал вознаграждение. Мой разум был подобен массивному океанскому лайнеру, быстро движущемуся вперед. Учитывая силу инерции, бросание якоря не могло дать желаемого результата.
Мысли — это не проблема
Профессор по органической химии в Принстоне Мейтленд Джонс младший, впоследствии ставший моим научным руководителем, отличался
