Домашняя жизнь становилась все более частной и изолированной, чего нельзя было сказать о политической. В самых ранних демократических опытах человечества голосование являлось публичным действием. Идея заключалась в том, чтобы поощрять свободу волеизъявления обычных людей. Как рассказывает профессор истории Гарвардского университета Джилл Лепор, в первые годы существования Соединенных Штатов голосование происходило прилюдно путем поднятия рук или построения у одной из стен помещения. В штате Айова, например, до сих пор именно так организовано голосование на президентских кокусах (caucus, кокус – собрание членов или сторонников политической партии или политического движения). По мнению Лепора, «тайное голосование считалось чем-то трусливым, нечистоплотным и недостойным», компрометирующим то, что многие философы считали одним из основных элементов демократической системы – прямое и непосредственное информационное взаимодействие[71]. Например, в 1850-х годах английский философ Джон Стюарт Милль утверждал, что тайное голосование подвержено «эгоистическим» интересам[72] и что «нормой должна быть не келейность, а гласность»[73]. Благородный человек должен голосовать исходя из общественных, а не личных интересов, а лучшим способом обеспечить это является ответственный выбор, сделанный в обстановке открытости, иными словами – прозрачный[74].
В те времена, когда право голоса имели только белые владельцы недвижимости, лучшей из имеющихся технологий было использование избирательных бюллетеней, и она считалась элитарной. Бумажная форма требовала от избирателей грамотности, которой могли похвастаться не все обладатели собственности. Однако со временем бумага, как более надежный способ регистрации волеизъявления, одержала верх над взмахами рук и перемещениями тел. Сначала избиратели должны были являться на выборы с готовыми бюллетенями, заполнив их заранее самостоятельно или попросив кого-то сделать это за себя. Это упрощало процесс голосования. Однако тем, кто мог позволить себе напечатать бюллетени для других, ничто не мешало манипулировать выбором голосующих. Известны случаи использования очевидно корыстных методов ведения избирательных кампаний, когда политическая партия впечатывала в бюллетени для голосования только своих кандидатов и раздавала такие бланки и своим сторонникам, и прохожим на улицах. Бумажный бюллетень вошел в обиход не из-за возможности обеспечить конфиденциальность, а потому, что его можно было хранить. А то, что хранится, можно пересчитывать[75].
Первый бюллетень для тайного голосования, напечатанный властями, был использован на выборах в австралийском городке Виктория в 1856 году. Спустя еще поколение система прижилась в Британии, а американские города и штаты начали переходить на нее в конце 1880-х годов. Реформы прошли с ограниченным успехом. Явка американцев на выборы больше никогда не достигала типичных для середины XIX века значений 80 %[76], возможно, потому, что неучастие в выборах сейчас не влечет за собой серьезных социальных последствий.
Примерно в то же время, когда приобретало популярность тайное голосование, пара бостонских адвокатов принялась обосновывать необходимость некоего нового «права на неприкосновенность личной жизни». Считается, что впервые это словосочетание употребили бывшие партнеры по юридической фирме Сэмюэл Уоррен и Луис Брэндис в 1890 году в опубликованной в журнале Harvard Law Review статье, гневно осуждавшей эскалацию вторжения в личную жизнь граждан. Виновники? «Новейшие изобретения и методы ведения бизнеса», включая фотографии и газеты, распространяющие сплетни в погоне за тиражами[77]. Как и многие другие изобретения, это новое «право на неприкосновенность личной жизни» появилось в целях решения собственной проблемы: семья Уоррена незадолго до этого стала мишенью нелестных и бестактных комментариев в колонках светской хроники[78]. Дело явно происходило не в те времена, когда в Facebook размещается по миллиарду фотографий ежедневно.
Увы, в горячем стремлении оградить своих жен и дочерей от чувства неловкости перед окружающими доблестные адвокаты не увидели различия между желанием определять собственный образ во внешнем мире и правом контроля над тем, что говорят о тебе другие люди. В развитом демократическом обществе никто не ограничен в праве высказывать свои мысли и чувства окружающим, даже подозреваемые в нарушении закона. Если вы поделитесь с кем-то своей тайной, вполне возможно, что о ней узнают и другие. Пресечь подобную болтливость на законодательном уровне невозможно, но справиться с ней могли бы социокультурные нормы, особенно если сохранение тайны происходит в интересах «широкой публики». В технических кругах принято считать, что целью коммуникации является передача информации. Но внутреннее чутьё подсказало создателю Facebook Марку Цукербергу, что информации предназначено быть поводом для коммуникации между людьми.
Около ста лет назад Брэндис вошел в состав Верховного суда США, и тема права на неприкосновенность частной жизни стала одной из главных в его деятельности на этом посту. Брэндис стал увязывать право на приватность с личными свободами, ярыми поборниками которых являются американцы. Взять, к примеру, судебный спор «Майер против штата Небраска» о том, насколько законным является запрет преподавания немецкого языка в этом штате. Дело рассматривалось вскоре после окончания Первой мировой войны, когда антигерманские настроения были все еще сильны. Тем не менее в своем вердикте Верховный суд указал, что любое лицо имеет право «заниматься любыми обычными видами деятельности, приобретать полезные знания, вступать в брак, устраивать жилище и обзаводиться детьми, поклоняться Богу в соответствии со своими убеждениями и в целом пользоваться всеми правами, издавна и общепризнанно считающимися неотъемлемой частью законного стремления свободного человека к счастью» вне зависимости от места проживания[79]. С точки зрения закона вторжение в частную жизнь было приравнено к посягательству на права и свободы граждан.
То, что мы считаем исключительно своим собственным делом, представлялось надежно защищенным от излишне любопытных глаз и злых языков. Или же нам просто хотелось так думать. Отклонения, подобные маккартизму, считались «отдельными аномалиями», когда вмешательство в политические убеждения было оправдано коммунистической угрозой. Но с развитием средств обнаружения информации и коммуникаций в интернете сложившееся понимание приватности стало претерпевать драматические изменения.
От стен к окнамВ 1996 году, когда Ларри Пейдж и Сергей Брин изучали проблему поиска в сети данных с использованием структуры перекрестных ссылок, они опирались на открытую информацию. Все страницы, просматриваемые Google, были открыты для всеобщего доступа. Кто-то создавал страницу и выкладывал ее в интернет, чтобы остальные могли прочитать написанное, а кое-кто, чтобы добавить ссылку на нее.
На разработку алгоритмов и создание собственной сети серверов требовалось немало денег, и Ларри