– Сгинь, сгинь, шайтанова порода!
Заговорили мертвые девушки:
– Что же ты гонишь нас, родной? Не от нас ли ты получил то, чего хотел? Не ты ли стонал от удовольствия, когда мы кричали от боли?
Руки-щупальца сильнее стиснули тело узбека, ему стало тяжело дышать. Они, эти склизкие щупальца, вытянулись в длинные веревки, связавшие Садыка. Узбек почувствовал, как покрывается холодным потом. Он вновь крикнул:
– Вы мои рабы, я заплатил за вас деньги! И я вправе делать с вами все, что захочу, таков закон гор!
Старуха переспросила:
– Закон гор? А не говорит ли закон гор о неприкосновенности женщины, если она не совершила грех, за который должна быть наказана? В чем наш грех, Садык? Ладно, я старая, держала для тебя этих юных невинных созданий. Я согрешила и заслужила смерть. Но разговор не обо мне. Чем перед законом гор провинились они, эти девочки?
Старуха корявой рукой указала на обезображенные тела мертвых девушек, сейчас державших Садыка в своих крепких объятиях.
– В чем их грех? В том, что такие же подонки, как и ты, выкрали их из родных домов и пустили как товар? Разве всевышний этому учил мужчин гор?
Узбек вновь попытался вырваться, но одна из жертв сильно укусила его в плечо. Садык хотел закричать, но и это не дала ему сделать проклятая старуха, подставившая ко рту острый клинок, предупредив:
– Только полслова шепни без разрешения, и я вгоню тесак в твою вонючую пасть, мерзкий хорек!
Узбек затих. Старуха продолжила:
– Запомни, тварь, ничто на этом свете не проходит бесследно. Когда-нибудь, убийца, за все свои преступления придется отвечать и тебе. Придется заплатить за все! И ты заплатишь!
Старая женщина вдруг окрепшими сухими руками схватила Садыка за плечи, отбросив клинок в сторону и оскалив клыки. Мертвые девушки исчезли, старуха резко тряхнула узбека, крикнув:
– Хозяин?
– Отпусти меня! – дико закричал Садык.
Но на этот раз раздался уже голос его помощника и телохранителя Вахи, который тряс хозяина за плечи.
– Хозяин? Очнитесь! Что с вами?
Узбек открыл глаза, в которых отражался такой ужас, смешанный с безумием, что помощник невольно вздрогнул.
– Хозяин! Это я – Ваха!
– Ваха? А где трупы?
– Трупы? – удивился чеченец, но быстро сообразил, что его босс все еще находится в плену кошмарного сна.
Он ответил успокаивающе:
– Их нет, босс! Души их уже на небесах!
– Но… они только что были здесь?! В этой комнате?! Шайтан…
Наконец и до Садыка дошло, что он видел лишь сон.
Сон, заставивший его не только пропотеть, но и обильно промочить широкие пижамные штаны.
– Шайтан, – повторил он, сбрасывая с себя руки чеченца, – да отпусти ты меня!
Садык приказал:
– Быстро смену белья!
Ваха удалился.
Узбек посмотрел на часы: 3.17!
Встал, промокший, прошел к небольшому шкафу, достал кисет с марихуаной и пачку папирос «Беломорканал». Трясущимися руками забил косяк.
Ваха принес чистую и сухую одежду.
Одевшись в принесенные помощником белые холщовые штаны и такую же рубаху, узбек затянулся анашой, втягивая в себя ее дым вместе с воздухом.
Садык проглотил удлиненную папиросу в пять затяжек.
Наркотик окончательно успокоил узбека. Он сел на кошму, указав Вахе на место рядом с собой.
Чеченец, скрестив под собой ноги, послушно сел. Босс проговорил:
– Эти сны, что преследуют меня последнее время, не к добру! Чувствую сердцем, не к добру! Все ли мы предусмотрели с транзитом?
Ваха, почесав залысину, не спеша ответил:
