Впрочем, это веселье длилось недолго. Постепенно монтажник начал задремывать, и уже через час после обеда его сморил крепкий сон. Напрасно Малышев несколько раз прокричал прямо над его ухом: «Денис, проснись!» – монтажник даже не пошевелился. Тогда механик оглядел своих товарищей – они тоже клевали носом – и громко сказал:
– Кажется, я понял, что там было намешано. Нас напоили кокой!
– Ты это серьезно? – спросил Луценко, с трудом разлепляя вдруг отяжелевшие веки. – Но коку ведь не пьют, ее нюхают…
– Пить тоже можно, – заверил Малышев. – Мне ребята рассказывали – ее с водкой или со спиртом мешают. Сначала идет дикое возбуждение, энергия прет, а потом все сразу кончается. У нас тоже так, только порция, видно, небольшая была. К тому же мы трое мало выпили, а Денис хорошо приложился.
– То-то он такой довольный был, – заметил Хайдаров. – Вот и кончилась его ломка…
– Допустим, ты прав… – задумчиво произнес инженер. – Но зачем?
– А зачем они Дениса к дури приучили? – вопросом на вопрос ответил Хайдаров. – И нас втягивали. Кирилл прав: чтобы волю сломать, превратить нас в послушных марионеток.
– Нет, тут что-то не вяжется, – покачал головой Луценко. – Тогда бы они продолжали с нами заигрывать: в штаб приглашать, всякие экскурсии устраивать. А они вон даже вентиляторы убрали. Словно что-то от нас получили, что им было нужно, и теперь рукой на нас махнули.
– Верно, Константин Евгеньич, – согласился Малышев. – Махнули, но не совсем. Что-то им еще нужно…
Он прошелся по бараку, еще раз взглянул на спящего Русанова и вдруг резко повернулся к товарищам.
– Кажется, я понял! Они хотят, чтобы мы все уснули… крепко уснули. Потом нас вывезут куда-нибудь поближе к дороге, где люди бывают, и бросят там. Нас найдут – но в состоянии глубокого наркотического опьянения. Если кто-то будет в этом сомневаться, достаточно сделать анализ крови – и там обнаружится кока. Сразу в прессе поднимется шумиха – президент Браво пригласил в страну русских наркоманов. Вот ради чего американцы все это затеяли!
– Похоже на правду, – согласился Луценко. – И это еще не худший вариант. При нем мы останемся в живых. А значит, можем рассказать, что с нами было, как в нас впихивали наркотики. А зачем им живые свидетели? Можно напоследок сделать каждому еще пару уколов – ввести, скажем, смертельную дозу героина. Эффект тот же, только свидетели уже не заговорят…
– Как же нам быть? – воскликнул Хайдаров. – Они теперь не остановятся, везде будут эту коку совать. Или что другое. А могут и насильно укол сделать…
– Как быть, как быть… – пробормотал Малышев, меряя шагами барак из угла в угол. Товарищи молча смотрели на него. Теперь у всех троих сна не было ни в одном глазу.
Внезапно механик остановился.
– Остается единственный способ, – тихо сказал он, подойдя к Луценко и Хайдарову. – Нам надо бежать.
– Хорошо сказано! – покачал головой наладчик. – Только как? Во время прогулки напасть на охрану? Так их там штук шесть амбалов с автоматами кругом стоит – живо пулю получишь.
– Или ты хочешь напасть на Эктора с Мигелем, когда они еду нам приносят? – спросил Луценко. – Только они ребята крепкие, особенно Эктор. А кроме того, я заметил, что они приходят не одни: еще двое охранников всегда остаются за дверью.
– Нет, у меня другой план, – прошептал Малышев, наклонившись к товарищам. – Помнишь, Константин Евгеньич, я тебе говорил, что кое-что заметил? Так вот, я обратил внимание вон на ту вентиляционную решетку в углу.
Механик указал на решетку в дальнем углу их барака, у самого потолка.
– Я как-то ночью потихоньку подтащил стол, залез и посмотрел, – продолжал Малышев. – Как я и думал, за решеткой здоровенный вентиляционный короб – как видно, этот барак, как и весь лагерь, американцы строили, а у них всегда эти короба широченные. В общем, пролезть можно.
– А почему там должен быть короб? – спросил Хайдаров. – Скорее там просто дырка наружу, и все. Так что мысль хорошая, только…
– Нет, не дырка, – перебил его Малышев. – Ты что, думаешь, тут воздух сам идет? Да мы тогда давно бы все задохнулись в такой жаре! Нет, тут действует система вентиляции. Я ведь не только изнутри смотрел. Нет, я во время прогулки и снаружи поглядел. Наш барак стоит не отдельно – он примыкает торцом к одной из казарм. И короб идет вдоль всей казармы. Посередине стоит такая будка – там крутится вентилятор и решетка воздухозаборника. Вот где мы вылезем наружу!
– Да, это уже похоже на план! – согласился инженер. – Ну-ка, помоги стол подвинуть, погляжу я на эту решетку…
– Нет, днем стол двигать не стоит – охрана может услышать или заметить, – возразил Малышев. – Вы, Константин Евгеньич, встаньте вон на спинку кровати, я вас подержу.
Луценко так и сделал. Он забрался под потолок и внимательно оглядел решетку. Потом спустился на пол и отрицательно покачал головой.
– Идея у тебя, может, и хорошая, но неосуществимая, – сказал он, обращаясь к Малышеву. – Те, кто этот барак строил, знали, что здесь будут заключенных держать, а они могут задумать побег. Ты заметил, как эта решетка приделана к стене? Восемь шурупов, и все глубоко заделаны в пазы – ни монеткой, ни даже ложкой, если ее заточить, не подберешься. Тут крестовая отвертка нужна, причем длинная!
– Это ты, Константин Евгеньич, верно заметил, – согласился Малышев. – Но только я это заметил еще раньше тебя. Неужели бы я стал говорить с вами о побеге, если бы не знал, как преодолеть эту трудность? Не стал бы. Но я заранее принял меры. Вот, видите?
И он извлек из-под матраса на своей койке
