Часовой в ответ состроил пренебрежительную гримасу, пожал плечами и демонстративно направился в дальний конец отсека. Ракитин грохнул стальной дверцей туалета, некоторое время молча постоял над унитазом, затем осторожно приоткрыл дверцу и выглянул в коридор — часового в отсеке не было; вероятно, поднялся наверх подышать свежим воздухом.
Профессор быстро наклонился, извлек из специального потайного кармашка, пришитого к внутренней стороне одной из штанин джинсов, пробирку и, еще раз осмотревшись вокруг, вылил содержимое стеклянной трубочки между узких деревянных реечек трапа, устилавшего железный пол отсека. Затем так же стремительно спрятал пустую пробирку в тайник и, облегченно выдохнув, отправился в свою каюту…
— Что? — В глазах Татьяны были и тревога, и испуг, и явная неуверенность.
Ракитин молча подмигнул и сложил колечком большой и указательный пальцы.
— Я всю голову сломала, — в смятении прошептала помощница. — Ведь мы все-таки врачи… Врачи! Не знаю… Можно ли так? Ведь все эти люди погибнут… Все!
— Да, надеюсь, что все, — жестко сказал Ракитин. — Нет у нас с тобой другого выхода. Нет! Да и не люди они… Ты вспомни, что они творили на «Орионе», шведа вспомни! А тебе, тебе лично нравится быть рабыней, пленницей, чья жизнь для них не стоит ничего?! Нравится, что в любую минуту один из этих грязных подонков может подумать, что ты единственная женщина на много миль вокруг и ты вот она — рядом? Красивая белая женщина!
— Значит, смерть… — понурилась Татьяна. — Как там у Пушкина… «Да здравствует чума!» Эдуард, мне страшно. Мне очень страшно… Нет, я понимаю, но все равно все это неправильно…
— Танюша, я еще раз говорю тебе: у нас нет другого выхода! Нет…
33
— Что дальше-то делать будем, товарищ сержант? — Лагодич отставил в сторонку только что вычищенную до блеска «М-16», тщательно вытер ветошкой оружейную смазку с ладоней и закурил. — Задачу мы свою выполнили только наполовину, а доктор с помощницей, похоже, смотались с главарями бандитов на подводной лодке. Ну, вернее, не смотались, а, скорее всего, их силой увезли, но суть-то, считай, одна… Вопрос: и где они сейчас? Ответ: а леший их знает — пролив большой, а Индийский океан еще больше!
— Да тут и думать нечего, — сумрачно кивнул Никонов, затягиваясь какой-то местной отравой наподобие российской «Примы», которую до сих пор по привычке смолят деревенские мужики. — Надо просить Читру и его корешей, чтобы подкинули нас до эсминца. Уже все сроки прошли — Меркулов с нас теперь живьем шкуру сдерет. И будет прав — попались как два барана… «Мы, морская пехота, мы спасем и отомстим!» Тьфу! Явимся с разбитыми носами, а еще и автомат твой накрылся! Утеря боевого оружия — это тебе, брат, уже не шутки… Спасибо, хоть мой «шмайсер» найти удалось… Ну, чистая, блин, горелая лепеха…
— Это точно, Дим, — лепеха. И мы в нее этак неизящно… оп-па!
— Вот именно, «оп-па»… В общем, Серега, надо к папаше Читре на поклон идти.
— А вон, кстати, и наследник его чешет… только песок из-под пяток летит. — Лагодич кивнул в сторону песчаной полосы, тянувшейся вдоль берега, по которой с очень серьезным видом бежал Али. Причем, судя по всему, торопился «наследник» именно к ним.
— Ника, Сержа, там… там это… шип! — запыхавшийся мальчишка энергично махал смуглой рукой куда-то в сторону. — Я сам видел! Там, в бухте! Корабль, то есть подводная лодка!
— И что с того? — Никонов выслушал перевод и скептически отмахнулся. — Ну, подлодка… Небось береговая охрана шустрит, пролив проверяет…
— Ноу береговая охрана, ноу! — Али яростно затряс головой и сделал страшные глаза: — Али видел! Али видел на палубе той подлодки толстого пирата, а еще русского доктора и его белую мисс! Али точно все видел, клянусь Аллахом!!!
— Та-ак, — вскочил на ноги сержант, — такой вот поворот сюжета, да? А ну, Сусанин, давай веди! Где эта бухта? Серега, давай бегом!!
Морские пехотинцы подхватили оружие и размеренной трусцой бросились бежать вслед за Али, который оказался настолько легок на ногу, что вскоре тренированные морпехи начали чувствовать себя почти так же, как после добрых двух третей марш-броска километров эдак на двадцать с полной выкладкой. Да и парная, влажная духота джунглей к дальним пробегам отнюдь не располагала. Это почти то же самое, что пытаться бегать в условиях разреженного воздуха в горах Памира, где для тех же пограничников команды «бегом!» вообще не существует… Километра через полтора Али показал друзьям на невысокую скалу, слегка возвышавшуюся над зелеными зарослями.
— Вот оттуда их видел! У вас бинокль — вы еще лучше все разглядите.
— Если они еще там, — буркнул Никонов, — а не нырнули поглубже от любопытных глаз. Али, ты с нами или домой?
— Али с вами, с вами, — торопливо закивал мальчонка.
— Ну, ладно. Только тихо! Чтоб ни сучок не треснул, ни веточка не шелохнулась, андерстенд, май юный фрэнд?
— Йес, сэр! — на американский манер козырнул Али и несмело добавил: — Может быть, я вперед пойду? Я все же лучше эти места знаю. Там тропка есть…
— Веди, Соколиный Глаз, — вздохнул Никонов и покачал головой. — Серега, похоже, от этого юного басмача нам уже никогда не отвязаться…
На вершину скалы пришлось пробираться по какой-то не то козьей, не то кабаньей тропке, более-менее свободной от переплетенных кустов, лиан и прочих зарослей лишь на полметра от земли — все, что росло выше, явно требовало острого мачете или доброго русского топора. Так что Никонов не раз мысленно похвалил себя за то, что мальчонку все-таки взял с собой — тот пробирался через гущу леса почти так же непринужденно, как ловкий питон, находил и показывал своим друзьям наиболее удобные лазы и местечки для продвижения вперед. Где пригибаясь до самой земли, а где и по-пластунски, но до вершины все-таки добрались…
Небольшой заливчик от большой воды был прикрыт длинным заросшим мысом и для стоянки подлодки подходил как нельзя лучше — что еще раз подтверждало, что капитан Ахмад неплохо знает и свое дело, и местные воды. Скала, на которую взобрались разведчики, в сторону залива круто обрывалась вниз, поэтому и ярко-голубая водная гладь, и субмарина, наполовину
