– Военнопленных, дед, но мы всех уже освободили. А немцы в этом доме квартировали? – показал Соколов на дом, возле которого он раньше видел машины.
Старик согласно махнул рукой, и Соколов с Омаевым, взяв автоматы на изготовку, побежали к дому. Меры предосторожности, с которыми они входили, оказались напрасными. Немецкие офицеры удирали с такой поспешностью, что на стуле даже китель остался висеть, а у окна стояли на полу начищенные до блеска офицерские сапоги. Перевернутые тарелки, на столе и на полу – вареная картошка, приличного размера шмат сала не до конца порезан. Открытая бутылка отечественной довоенной водки «Московская». Не успели даже по одной выпить.
Сейф стоял в углу возле дубового старинного стола, который немцы притащили неизвестно откуда. В этой сельской хате стол и сейф смотрелись странно и нелепо. На столе лежали какие-то листы бумаги.
Сколов взял в руки бланки с орлом, увидев на некоторых штампы войсковых частей. Лейтенант стал внимательно просматривать бумаги. Это были запросы, свидетельства, результаты экспертизы топлива и моторных масел, рекомендации по использованию трофейных машин и тому подобное. В этом доме немцы устроили контору склада ГСМ, который только что разнес Шубин.
Подойдя к сейфу, Соколов стал просматривать папки, в которых тоже были документы, касающиеся топлива, отгрузок и приемки. В верхнем ящике он увидел темный большой конверт из плотной бумаги. Вытащив его, лейтенант заглянул внутрь и радостно подозвал Омаева:
– Руслан, смотри! Это же документы. Красноармейские книжки, еще, еще. Наверное, документы пленных танкистов, которых держали в этом лагере. Если бы еще здесь нашлись и наши…
Высыпав содержимое на стол, они с Омаевым стали поспешно перебирать документы. Попалась красноармейская книжка старшины Шубина, удостоверение личности майора – помпотеха танкового полка. Наконец, среди других нашлись и документы экипажа «семерки».
Соколов махнул рукой:
– Возьми наволочку с подушки, собери все бумаги со стола и из сейфа. На улице сожги. Нечего им тут на нашей земле свою бухгалтерию разводить!
На улице заурчали двигатели танков. Соколов вышел и увидел, как старик разговаривает с подпольщиками, которых привезли танкисты. Со стороны хранилища вернулись еще две «тридцатьчетверки». Отдав подошедшему с докладом Шубину документы, Сколов велел раздать их танкистам. Теперь оставалось принять решение, куда двигаться дальше. Возле лейтенанта собрались подпольщики и четверо танкистов, которых Соколов высадил из «семерки», передав ее своему экипажу.
– Мы с вами не пойдем, – переглянувшись, сказали танкисты лейтенанту. – Куда нам на броне. Ни по лесу пройти, ни в бой вступить. Морока одна. Давайте уж вы двигайте к линии фронта, а мы здесь вот с оружием в тылу повоюем. Документы вы нам вернули, в случае чего своих встретим и представимся, что не самозванцы. А уж вы там, товарищ младший лейтенант, в рапорточек нас включите, что мол, не в плену мы и не предатели, а вроде партизан теперь.
– Вы что же, товарищи, – с укором сказал Соколов, – думаете, что я вас с танка ссадил, а теперь еще и в тылу брошу? Даже и думать не смейте об этом. Пойдем все, хоть на броне, хоть пешком, но я поведу к линии фронта всех. – Алексей посмотрел на собравшихся возле него командиров машин. – Ну а у нас задача теперь – раздобыть боезапас, потому что одними гусеницами нам через линию фронта не пробиться, да и доехать до нее будет трудновато.
– Я знаю, где есть танковые выстрелы для «тридцатьчетверок», – заявил старшина. – Мы, когда только бой начинали, я все об этом думал. Меня и вон тех четверых ребят привезли из района Дубовки. Нас там было несколько сот. А держали пленных в дивизионных складах. Наверное, наши, когда отступали, большую часть успели вывезти. Несколько складов с обмундированием и обувью сгорело. Наверное, во время бомбежки. А танковые выстрелы, оружие, патроны и гранаты, кажется, отчасти уцелели. Эта часть складов была каменная.
– А откуда вы знаете, что там сохранилось? – спросил Соколов, снова по привычке переходя на «вы». – Сами видели?
– Нет, у нас в бараке было несколько человек из складского хозяйства. Их немцы в плен взяли раньше нас.
– На карте показать сможете? – Соколов достал из кармана комбинезона сложенную карту, которую ему отдали подпольщики.
– Вот здесь, – Шубин показал грязным пальцем. – Почти на границе Смоленской области. Километров пять от дороги городок этот. Только от него мало что осталось. А склады были на южной окраине. И туда вот эта железнодорожная ветка подходит.
– Ну что же, – Соколов задумчиво потер небритый подбородок. – Горючего у нас под завязку, спасибо немцам. А без боекомплекта нельзя никак. По прямой до Дубовки отсюда меньше ста километров. Три часа ходу по шоссе в мирное время. И отсюда нам надо срочно убираться. После такого шума сюда скоро пригонят такие силы…. Они же поняли, что мы каким-то образом вооружились. На заводе могут остаться снаряды, но штурмовать Мосток без боезапаса нельзя. Там есть зенитные батареи. Расстреляют в два счета, к окраинам даже не подпустят. Нас теперь везде ждут.
– Ребятки, – старик, опираясь на палку, почесал в затылке, – если вы про ту Дубовку, что на границе со Смоленской областью, так я ее знаю. У меня зять там в прошлом году на киномеханика учился. Курсы какие-то приезжали. Выездные, что ли, назывались. Они по райцентрам ездили да по большим селам. Показывали, как кино крутить, куда чего включать. И даже документ давали в виде свидетельства. Мол, умеет, обучен и можно доверить сложную технику человеку. Может крутить кино.
– Дед, про кино очень интересно, – перебил старика Шубин. – А толковое что-нибудь сказать можешь? По военной линии.
– Так я к тому и клоню. По военной, сынок, по военной. Дорожка туда есть напрямки. Вам же теперь, после этого шума, на шоссе носа совать нельзя. А лесом можно. У нас полуторки с зерном ходили лесом до войны.
Оказалось, что лесная дорога уходила с самого края поля. Буквально в сотне метров от первого подбитого немецкого танка. Соколов засомневался. Ведь оставшиеся в живых немцы, операторы, которые фильм снимать пытались, могут рассказать потом, куда делись «традцатьчетверки».
Подпольщики переглянулись со смехом. Они видели оборудованные площадки и вышки на краю леса. Таких было три. Брошенная разбитая аппаратура, и никого.
