– О том, Федор Артурович, как объять необъятное и совместить несовместимое. Хотел жену отправить домой, к маме, в смысле, к теще. А надо в Москву ехать.
– А что такое? Мадемуазель Даша… Тьфу, простите, бога ради, Денис Анатольевич, это я по привычке! Ваша супруга отнюдь не производит впечатления взбалмошной особы, чтобы сегодня хочу быть здесь, а завтра уже надоело.
– Федор Артурович, очень надеюсь, что скоро появится еще один маленький человечек, который будет носить фамилию Гуров-Томский.
Келлер несколько секунд стоит в оцепенении, потом широко и радостно улыбается, и моя совсем не маленькая ладонь утопает в генеральском рукопожатии.
– Ай, молодец, Денис Анатольевич! Очень рад за вас обоих! – Затем улыбка становится слегка издевательской, а Федор Артурович переходит на сдавленный полушепот: – И хочешь жену к маме отправить! Одну! Без охраны!.. Тебе каким солнцем голову напекло, а, штабс-капитан? Насколько я понимаю, Дарья Александровна про тебя всё знает, значит, является… как вы там сами говорить изволили?.. Секретоносителем высшей категории! Не говоря уж о том, что немцы за твою голову обещали сто тысяч марок!.. А зная тебя… Ты же, невзирая ни на кого, помчишься ее спасать, ежели что!.. Тьфу-тьфу-тьфу, не приведи Господь!
Генеральский кулак стучит по столешнице… Блин, оказывается, токсикоз на ранней стадии беременности действует не только на женщин, у мужиков тоже крышу сносит. Хожу, блин, как придурок, в состоянии перманентной эйфории, сам додуматься до таких простых вещей не мог?..
– Простите, Денис Анатольевич, за фамильярность, – Келлер уже успокаивается.
– Ничего, ничего, Федор Артурович, это ефрейтору нельзя было старшим тыкать, а генералам – всегда пожалуйста.
– Ладно вам, не обижайтесь. Посоветуемся с нашим академиком, что-нибудь придумаем… Лучше бы, конечно, Дарью Александровну в Институт отправить. Под присмотр медицинский и не только.
– Даша хочет ехать к маме. А что такое желание женщины в её положении, вы, надеюсь, понимаете? Существуют два мнения. Одно – ее, второе – неправильное.
– Хорошо, уговорите ее подождать, пока вы не приедете из «командировки»… Теперь, в продолжение разговора о наградах. За прорыв я представил вас к Анне второй степени с мечами. И мое представление утвердили и в штабе армии, и в штабе фронта, так что вопрос можно считать решенным. А вот за самовольные действия по захвату генерала фон Гутьера со всем его штабом вас, как обер-офицера, по чину награждать особо уже нечем. – Келлер хитро смотрит на меня, желая увидеть реакцию на свои слова. – Вижу, что особо не расстроены.
– Не за награды воюем, Федор Артурович. И так уже три ордена, не считая союзных, плюс Георгиевское оружие.
– Вот поэтому я имел смелость просить императора пожаловать вам чин капитана сразу после сдачи экзаменов в училище. Его величество обещал подумать, но, скорее всего, согласится. Так что, молодой человек, вы уж не подведите меня, старика. Времени готовиться вам осталось до апреля.
– Как до апреля?! Весенняя экзаменация в училище в мае – июне!..
– Ну, вы же самовольничали при выполнении боевой задачи? – Келлер снова хитро улыбается. – Вот и я позволил себе связаться с генерал-лейтенантом Вальбергом и попросить назначить эту самую экзаменацию вам пораньше, мотивируя тем, что в конце весны начнутся активные боевые действия и вы, как командир батальона, мне нужны будете на фронте. Сославшись при этом на Высочайшее мнение. Иван Иванович счел за лучшее согласиться.
– Так когда я все успею?!
– Успеете, штабс-капитан. Приедем из Института, решите вопрос с Дарьей Александровной и напишите рапорт об отпуске для подготовки к сдаче экзаменов. А когда сдадите, в чем я не сомневаюсь, приедете и примете командование батальоном.
– Стоп, а как же Валерий Антонович? Его куда?
– А капитана Бойко я заберу к себе в штаб. Мне там умный и знающий генштабист очень пригодится. Вот так-то… Если вопросов ко мне нет, хотел бы совершить с мадемуазель Зиночкой небольшой вояж по губернскому граду Минску. И не надо так многозначительно ухмыляться, сударь. Генералы – тоже люди и иногда имеют право на увольнение из расположения полка…
Глава 15
Справа и слева от дороги стоят еще по-зимнему укутанные в снега деревья, но в воздухе уже почти явственно чувствуется наступление весны. Еле-еле уловимый влажно-теплый запах начинающих таять сугробов и оживающей от морозов хвои. Резиновые гусеницы бодро утрамбовывают в колее остатки недавнего снегопада, в салоне, несмотря на отсутствие печки, холод совсем не ощущается.
Ротмистра Воронцова заметил еще на перроне, а через несколько минут, слегка охреневший от увиденного и тут же чуть ли не общупанного, устроился на заднем сиденье полугусеничного авто. Оказывается, Павлов, пока мы воевали, времени даром не терял и вместе с лейб-медиком Боткиным после многочисленных анализов сделали цесаревичу Алексею переливание крови, после которого тому стало легче. Академик для этого специально ездил в Царское Село, где, по словам сопровождавшего его Воронцова, во-первых, познакомился с очень не понравившимся им обоим человеком, неким Распутиным Г. Е., а во-вторых, сумел с помощью присутствовавшего там же принца Ольденбургского заиметь один из «Руссо-Балтов» с движителем Кегресса из царского гаража. За что, впрочем, пришлось уплатить полную стоимость авто. Зато теперь в Институте есть как минимум одна всепогодная единица техники с относительно повышенной проходимостью. Жаль, что для моих броников эта идея, к сожалению, не применима. Гусянка резиновая, и вращение от ведущего колеса-барабана передается исключительно за счет силы трения.
– Отличная, на мой взгляд, вещица. – Петр Всеславович, пытаясь перекричать двигатель, затевает разговор и нахваливает автомобиль. – Мы теперь всех важных персон на нем встречаем. Не хотите такие в батальон, Денис Анатольевич?
– Скорее всего – нет. Осколки, колючая проволока, от резины моментально останутся лохмотья. Да и движок слабоват, броню не поставить, – пытаюсь добавить ложку дегтя в бочку меда. – Покататься по бездорожью, это – да, а в бой на нем сунуться – изощренная форма суицида.
– Ну, тогда, как приедем, поговорите с Иваном Петровичем насчет тракторов. Какой-то полковник купил на свои кровные трактор и взялся его бронировать… А нам пока и этого красавца за глаза хватает. Оп-ля! – ротмистр смеется и старается удержать равновесие в наклонившемся при наезде на большой сугроб пепелаце. – Как в детстве на санках с горки!..
– На дороге никто не шалит? – Ловлю себя на мысли, что непроизвольно пытаюсь отслеживать места, удобные для засад. – Места здесь глухие…
– Глухие, но спокойные. В доброй половине деревень живут староверы. Народ своеобразный, нелюдимый, но не безобразничают. Пытались наладить с ними контакт, тем более что наш купец-меценат тоже старовер, кое-какие успехи уже есть. А так один раз какие-то залётные попытались напасть с целью грабежа, но очень неудачно… Ну, сейчас последний поворот, и
