— Эх, Карим, не дадут тебе здесь хорошо развернуться, у них, этих шакалов, все схвачено, настоящие бизнесмены отсюда давно разъехались, «задолбал» их этот бай. Но, конечно, мы посмотрим и, если сможешь постоять за себя, зубы они обломают, а не поймут, так по-другому спросим с них, сам отлично знаешь, что с этой поганью надо делать. Главное, ты начни, покажи. Народ-то во как натерпелся!.. Ненавидит всех этих шакалов вместе с их хозяином. Не так уж они и страшны, если народ увидит, кто их злейший враг, увидит возможность вернуть себе человеческое достоинство и жить как ранее! Ничего тогда эти грабители не смогут сделать.
— Правильно мыслишь, Иркин, но не будем забегать вперед. Давай начнем с того, что я определил. Сможешь взяться? А я считаю так: не дать себя запугать — это раз; дать по рукам как можно больнее, если полезут — это два; привлечь к делу как можно больше населения — это три.
— Да…, дела. Но знаешь, Карим, по мне лучше погибнуть, уничтожая эту стаю, чем далее вот так жить, мириться. Я с тобой, мои друзья, боевые товарищи ради такого «зачинания» тоже будут здесь, можешь не сомневаться. Давай так решим: пойду уволюсь, начну твое задание выполнять. Не все в этом городе сломались, остались еще люди, они не меньше меня ненавидят эту власть от шайтана, есть с кем поговорить. Вечером я тебе доложу, будь на месте. Он пожал Кариму руку, взглянул, и подобие улыбки мелькнуло на его мрачном лице.
— Иркин, постой! Эти бандиты вооружены, а как же мы? С голыми руками что ли?
— Не беспокойся, сейчас у нас все можно достать, были бы деньги.
— А ты знаешь, с кем надо говорить на эту тему? Да так, чтобы без распространения о наших интересах, эти торгаши наверняка под колпаком баевских приспешников.
Иркин усмехнулся:
— Если большой куш на кону, то не захотят делиться ни с кем. Это известно, будут молчать как рыбы. В общем, не проблема. Договорюсь.
— Тогда подожди, сейчас составим список необходимого на первый период из расчета на пять человек.
Карим присел за стол, начал обдумывать и писать. Закончив, протянул список. Иркин прочитал, удивленно взглянул и покачал головой, хотел было о чем-то спросить, но передумал, сунул бумагу в карман и, сказав: «Попробуем», вышел.
Оставшись один, Карим разделся, вынул свои вещи из сумки, разложил по полкам шкафа, захватив деньги и документы, пошел в ванную. Там бросил их в корзину, засыпал порванной туалетной бумагой, полез в душевую кабинку. Принялся с удовольствием смывать пот, а с ним и накопившуюся усталость. Посвежевший, он вышел из ванной и остановился у двери. Трое незнакомцев распоряжались в его номере как хозяева. Двое из них деловито обыскивали комнату, а третий, покуривая, сидел в кресле и наблюдал. Заметив Карима, голого, только завернутого в полотенце, поманил его пальцем:
— Иди сюда, человек. Ты нам не нужен, нужна твоя помощь. Где деньги, где твои документы? Мне желательно их посмотреть. Кроме того, человек, у нас такой порядок — ты должен за прописку мне заплатить.
Карим молча оценил обстановку. Все трое были вооружены, у всех — пистолеты. Бродили они по разным углам, и у каждого из них была возможность пристрелить, начни он действовать. Поняв это, он остался стоять. Сидящий насмешливо процедил:
— Эй, аскеры, помогите этому бизнесмену прийти в себя побыстрее, а то он, похоже, онемел и скоро обгадится. Зачем нам его вонь нюхать?
Двое обыскивающих, размахивая пистолетами и ругаясь, бросились к Кариму, и, вскоре, подталкиваемый стволами, он подошел к сидящему.
— Ну что, лох? Понял? Где деньги, документы? Говори живо, иначе резать будем, а это больно, очень больно!
«Ну, все, пора», — решил Карим, резко ухватил одного из бандитов за руку, крутанул, прикрылся им же и выстрелил из его же пистолета в другого. Тот заорал, бросил свое оружие и, ухватившись двумя руками за живот, упал, сначала на колени, а затем и набок. Сидящий от растерянности начал палить, но все пули попали в прикрывающего бандита. Сильным движением, уже весь истекающий кровью, «пулеуловитель» был кинут на сидящего. От его удара кресло повалилось. Когда главарь очнулся, то увидел себя сидящим на ковре со стянутыми за спиной руками. С ужасом увидел перед собой отблескивающие сталью глаза этого человека, коего он принял за лоха, бизнесмена, с которыми у него доныне никогда не было проблем.
— Так, господин бандит, ты хотел посмотреть на мои деньги и документы? Сначала ты расскажешь о себе, о том, кто тебя послал и зачем, а затем я буду решать, оставить такую падаль на этой земле или нет. Понял?
Главарь, потерявший всю свою наглость, струсил, но явно взвинчивая себя, принялся шипеть:
— Ты не знаешь на кого руку поднял? Да тебя за это на кусочки порежут, кожу с живого сдерут! У нас такая сила, мы здесь хозяева, все боятся нас и слушаются.
Его угрозы прервал сильный удар ногой, от которого он впал в беспамятство. Это продолжалось недолго, новый удар заставил его очнуться.
— Ну что понял, ишак вонючий? Прекращай пугать, да начинай отвечать!
Бандит судорожно глотнул, облизал губы, но промолчал.
— Так, хочешь в молчанку поиграть, ну это твой выбор, ишак поганый.
Далее произошло то, чего менее всего ожидал главарь, привыкший уже к «беспределу» по отношению к другим, но никогда даже и не подумавший, что и с ним могут так когда-нибудь поступить. Этот «лох» просто приложил к его коленке пистолет и раздробил сустав пулей. Недолго ему пришлось находиться в спасительном беспамятстве. Снова удар по ребрам, опять взгляд беспощадных глаз и пистолет, приложенный уже к другому колену. Он задергался от ужаса и услышал снова тот же вопрос. Корча от боли и ужаса рожу бандит торопливо начал выкладывать, что знал. Карим молча выслушал и заключил:
— Значит, у вас такой порядок и ты, следуя ему, решил попугать меня и забрать мои деньги? Так?
Тот испуганно закивал головой. После этого уже начался форменный допрос.
Карима интересовало, где обитает хозяин, когда он там бывает, какая охрана, как располагается, какие силы, вооружение, где и с кем этот хозяин разгуливает, какие привычки, слабости и привязанности, что наиболее ценно для него.
Когда бандит, в полном ужасе от поставленных вопросов, замирал, закрыв рот руками, то единственным способом разговорить его был, приставленный к какой-нибудь части тела, пистолет. Выслушав ответы, несмотря на слезы, плач и надрывные просьбы, оставить ему жизнь… он исчезнет… больше
