— Но как тогда отслеживать ход операции?
— Ничего не надо отслеживать. Вы отдали приказ, этого довольно. Приказ будет исполнен.
— А если не будет?
— То вы узнаете об этом первым.
Это было непривычно и странно. Непривычно подчиняться чужим правилам, чужой воле. Ему! Но что делать — он не может их уволить, не может лишить премий и зарплат. У него нет никаких рычагов давления. Он может топнуть ножкой и… больше их не увидеть. А если такая Организация существует? Если это не выдумки? Если на нее опереться?.. Очень соблазнительно.
— Хорошо, я не буду лезть в вашу кухню, не буду ломать традиции. Но я стану отслеживать ситуацию. Смогу увидеть и оценить любые позитивные изменения на их политическом поле. Если, конечно, таковые будут. А если их не будет, то не обижайтесь. Но вам придется ответить… взявшись за гуж, не говори, что не дюж. Знаете такую поговорку? Вы — взялись. Ну так оправдывайте оказанное вам высокое доверие. Дерзайте, когда вы… ваша организация, приступите к работе?
— Уже приступили.
— Тогда не смею вас больше задерживать. Вам придется решать очень непростые задачи. Но ведь вы… — «Первый» широко улыбнулся, — …супермены, джеймсы бонды. Так не посрамите… — «Первый» встал.
А гость и так уже стоял, потому что не садился.
— И еще раз… на случай неудачи или провала. Мне, конечно, жаль, но если что — я вас не видел, я вас не слышал и ничего о вас не знаю. Потому что вас нет. А раз вас нет, то я, то наша страна ничем не сможем вам помочь. Увы… Надеюсь, вы меня по-няли…
А вот это было как раз понятно!
И не надо было объяснять еще раз. Потому что так было всегда…
Такая работа…
* * *Два человека сидели в моторной лодке. Два рыбака. Посреди Большого озера. Посреди чужой страны. Посреди чужого Континента. Куда они прилетели из одной, маленькой, на карте не рассмотреть, страны. Чтобы порыбачить. На озере, на котором никто не рыбачил. Потому что оно не упоминалось в туристских проспектах и каталогах. Но рыбаки имели деньги и арендовали вертолет. И прилетели сюда. И купили лодку, на которой уплыли черт знает куда, откуда берегов не видно.
Рыбу они не поймали, потому что не ловили, но улов у них был. Уже в садках. Тот, которым можно похвастаться и который они купили у местных рыбаков. Но вряд ли они будут хвастаться уловом и этим озером, в той далекой, посреди чужого Континента стране. Вряд ли они хоть кому-нибудь скажут об этой экзотической рыбалке.
Они сидели на борту, под натянутым парусиновым тентом и лениво забрасывали удочки. Они были в шортах и майках и напоминали немецких бюргеров. Которых хотели напоминать. Больше на озере не было никого. По крайней мере отсюда и до горизонта. Были только они.
Куратор. И Резидент.
Одни на многие мили вокруг.
— Зачем мы забрались так далеко? — спрашивал один рыбак другого.
— Поговорить. Спокойно. Не на бегу. Потому что всегда — на бегу. Можешь считать это отпуском.
— Отпуск я предпочел бы провести в кроватке. И в другой компании.
Первый рыбак улыбнулся.
Он бы тоже лучше в другом месте, не так и не с теми с кем приходится.
— Зачем мы здесь? — повторил вопрос второй рыбак.
— Затем, что ты хотел задать мне вопросы. Ты ведь хотел задать мне вопросы?
— Да, — согласился рыбак, — Хотел.
Его спиннинг дернулся и согнулся дугой. Но он не обратил на него внимания.
— Тогда спрашивай.
Это было непривычно, это было не в формате встреч — задавать вопросы. Он никогда не задавал вопросов, он лишь выслушивал приказы.
— Ну… Можешь задать самый главный вопрос. Дальше пойдет легче.
— Я про Него.
Куратор понял о ком идет речь. Но тем не менее переспросил:
— Про кого?
— Про Хозяина…
Даже здесь, посреди озера, посреди чужой страны они предпочитали не называть имен и должностей. Это был рефлекс.
— Если хочешь — спрашивай.
И Резидент задал главный свой вопрос.
— Я встречался с Ним. Говорил. Отвечал на вопросы. Мне кажется, я уверен — Он не знает об Организации! Я отвечал на вопросы и видел, что Он не понимает о чем я говорю!
Куратор молчал.
— Он должен был меня понимать. Должен был! Он наш Верховный, мы все под ним ходим, а он переспрашивал! Или это какая-то игра? Но для кого, для меня? Тогда я не понимаю. Зачем ему было играть. Передо мной? Ему?! Разве Организация не могла…
— Какая? — переспросил Куратор.
— Наша. Наша Организация.
— Нет Организации, — сказал Куратор. — Ее нет.
— Ты не услышал… Я говорил и видел, что он не понимает о чем…
— Организации нет, — повторил Куратор.
— Как нет? — не понял Резидент?
— Так — нет!
— Но я, но вы?
— Ты — есть. И я — есть. Мы — есть. Но это ничего не значит.
— Я ничего не понимаю! Я не понимаю!
— Это трудно понять. Сразу. И я — не понимал. Я тоже сидел в «консервах». Как и ты. Но в отличие от тебя я задал себе вопрос: почему в течение девяти лет меня ни разу не потревожили. Ты не задавал себе таких вопросов, ты жил в свое удовольствие. Я задал себе этот вопрос и постарался на него ответить. Как? Я стал отслеживать события, происходящие в стране, очень тщательно, скурпулезно. И не увидел в них присутствия Конторы. Всё оставляет свой след. Даже самая тайная операция. Если брошенный в воду камень тонет, от него расходятся круги по воде. Поднимается муть со дна. Ты понимаешь о чем я говорю.
Да, он понял. Не бывает отсутствия следа. Даже в простых уголовных преступлениях всегда кто-то что-то слышал, или видел, или догадывался. Тут Куратор прав. Работу
