Итак, у нас теперь есть замечательный офицер, майор общей части главного штаба, который, зная, что война проиграна, присоединился к нам, дабы спасти хотя бы то, что еще можно спасти. Об этом он сам говорил мне в наших более поздних беседах, сначала в тюрьме Святого Жиля и потом после его освобождения. Прекрасно осознавая ситуацию, но храня верность профессии, он пришел к нам, против всех ветров и течений! Это и есть чувство долга, как мы понимали его тогда и как понимаем по сей день! Но есть и такие, кто не понимал этого и никогда не поймет, потому что у них нет такого понимания чести, как у нас! Именно поэтому майор Геллебаут сразу же заслужил наше глубокое уважение и нашу искреннюю дружбу. Он был действительно одним из нас. Майор Геллебаут, умерший в 1984 году в возрасте 85 лет, заплатил за выполнение данного им слова и за свою честь 16 годами тюремного заключения.
Жизнь в Альфельде спокойная, дни тянутся неспешно. В первый же час я не только нашел своих друзей и товарищей, но также встретил и старых знакомых среди беженцев. Что ведет к всевозможным разговорам, но даже со своими товарищами из легиона войну мы, по большей части, почти не обсуждаем.
Однако, когда 17 или 18 декабря мы узнаем о генеральном немецком контрнаступлении, ситуация резко меняется! Много позже я узнал – вот смех-то! – что 15 декабря, практически накануне этой большой операции, маршал Монтгомери заявил перед своими союзниками: «На всех фронтах немцы перешли к оборонительным действиям. На самом деле их военное и стратегическое положение не позволяет им планировать сколь-нибудь масштабные операции!»
И более того, из того же самого источника следует: «Немцы должны были концентрировать силы на Восточном фронте, но, вопреки всем ожиданиям, бросили в контрнаступление 30 дивизий общей численностью около 250 000 человек, около 2000 орудий, 1000 танков и 1500 самолетов»[97].
Тогда, 16 декабря 1944 года, маршал Монтгомери должен был гордиться собой! Тем более что еще одна «маленькая ошибка» того же маршала под Арнемом, во время операции «Маркет Гарден» (в нашей военной историографии она носит название Голландская операция. – Пер.) стоила жизни 17 тысяч солдат союзников, не считая 10 тысяч гражданских – намного больше, чем массированное вторжение в Нормандию, которое обошлось союзникам в 10–12 тысяч человек убитыми. И это притом, что для проведения операции в распоряжении Монтгомери имелось 5 тысяч самолетов и 2500 планеров. К счастью для союзников, у них имелись и другие генералы, способные руководить их операциями.
Арденнское наступление, называемое также «наступлением фон Рундштедта»[98], началось 16 декабря 1944 года после короткой, но интенсивной артиллерийской подготовки по всему фронту, от Моншау до Эхтернаха, начавшейся в 5:30 утра.
Только при более позднем обращении к документам я узнал подробности этого сражения, но тогда, в Альфельде, новости до нас доходили лишь частично, неизбежно отрывочно и, само собой, с задержкой в 24 часа. Нужно ли говорить, что такое развитие событий вселяло в нас большие надежды? Оно оживило наши беседы, заставляя говорить даже тех, кто раньше рта не открывал. Эти комментарии, уместные и неуместные, были в общем-то вполне естественными. Тем более что операция в своей начальной стадии имела некоторую схожесть с блицкригом 1940 года и вторжением в Россию в 1941-м. Каждый или почти каждый день мы слышали названия таких знакомых для нашего слуха мест, отбитых у неприятеля!
Наши войска находились в боевой готовности, и ходили слухи об отправке на фронт. И точно, 21 или 22 декабря 1-я и 5-я роты 69-го полка передислоцируются на запад, точнее, в Рейнскую область. Однако вопрос об использовании наших сил на Западном фронте в данном случае даже не стоял, он находился за пределами условий наших обязательств. Тем не менее, что касается меня, – и здесь, как и во всем, что мной написано, я говорю только за себя, – я не вижу большой разницы между моим добровольным участием в действиях на Восточном фронте и возможным исполнением обязательств на Западе против тех, кто стал союзниками СССР и, соответственно, его сообщниками в порабощении Запада, что было подтверждено на Ялтинской конференции в январе-феврале 1945 года![99] Однако я никогда не воевал против своих соотечественников.
В связи с отправкой на запад некоторой части наших войск возбуждение в Альфельде и других местах дислокации наших частей достигает наивысшей точки. Несомненно, кто-то уже возвращается в Бельгию. А может, кое-кто даже мечтает об этом? Я узнаю, что некоторые бельгийские гражданские уже отправились на запад в надежде восстановить, насколько это возможно, управление страной. Такие вот слухи вращаются здесь. И в перспективе событий всегда непросто разобраться, правдивы они или нет. А тем временем мы следим за стремительным продвижением некоторых конкретных немецких бронированных дивизий по карте, приколотой к классной доске в Rote Schule, «Красной школе». После Моншау мы говорим о Труа-Пон, Сен-Вите (Санкт-Вите), Уффализе, осаде Бастони, Оттоне, Шерноне, вплоть до самого Динана!
В это время, чтобы избежать незанятости новобранцев, еще не приписанных к частям и подразделениям, и ввиду прибытия пополнения, П. Стокмана и меня, вместе с двумя другими унтер-офицерами, просят по очереди давать обзор информации о событиях на Западном фронте. Предоставленные нам для этого материалы столь скудны, что работа представляется крайне сложной, тем более что мы в ней совершенно некомпетентны. Вот почему после второго или третьего занятия, с согласия коменданта Денжи, мы меняем тему наших бесед на рассказы о наших кампаниях, в которых сами принимали участие и о чем можем говорить с куда большей уверенностью.
Приближалось Рождество, и, несмотря на войну, которая проявляла себя частыми воздушными тревогами и бомбардировками, Германия остается верной себе – спокойной, невозмутимой и приверженной своим традициям. На всех улицах, на каждом углу мы встречаем горожан и жителей деревень с огромными блюдами, наполненными всевозможными фигурками из теста, которые они несут к своим кондитерам, чтобы те испекли их для них. Тот же самый обычай практикуется и в канун Пасхи. Наши хозяева угощают нас этой выпечкой на протяжении всех праздников! Мне кажется интересным, по крайней мере, полезным описать все эти мелкие детали, помогающие погрузиться в атмосферу нашего житья-бытья, чтобы те, кто не испытал этого на себе, могли лучше понять то время.
Невозможно в полной мере оценить мужество гражданского населения, подчиненного требованиям военного времени! С нами, хоть многие из нас еще молоды, совсем другое дело, ведь мы добровольно выбрали участие в военных действиях и подставили себя под пули.
Как-то
