Я же в эти секунды вспомнил про немецкие позывные – Локи, Валькирия… Да, Виктор прав. И ведь не только Гитлер или фанатики эсэсовцы сатанисты. На моих глазах простые часовые, еще когда мы искали «окна» в системе пограничных патрулей, беседовали про богов прошлого, про Рагнарек. Тогда мне показалось, что это просто забава, ночные разговоры с целью нагнать жути, прям как в детстве. Но если допустить, что хотя бы часть немцев относятся к этому серьезно, что они верят в Гитлера, как посланца богов прошлого, то на выходе мы получаем фанатиков, лишенных понятий человеческой морали. Но действительно уверовавших, что они эталонная нация и имеют право уничтожать тех же евреев, цыган, славян… просто потому, что те принадлежат к «низшим расам». И идеи Гитлера о превосходстве собственной расы и сплочения народа перерождаются в руководство к действию по истреблению «низших». В памяти тут же возникли образы видений о человеческом крематории… Климов обманулся и здесь.
– Но вот ты же сам себе противоречишь. Неужели те священнослужители, что так пострадали от советской власти, разве они не думают о том, что власть эту нужно ликвидировать?
– Думать, может, и думают, и думали, и верили, когда на Москву шел Деникин, а на Петербург Юденич. А сейчас на Родину напал враг, и двадцать второго июня, еще до выступления Молотова, Патриарший блюститель митрополит Сергий обратился к верующим с воззванием, в котором благословил христиан сражаться с захватчиками. Русская православная церковь разделит судьбу народа.
– Ну и что, теперь, значит, все должны его послушаться?
– Плохо ты знаешь Церковь, Никита. Да, должны, поскольку в православном служении послушание – высшая добродетель.
Оставалось лишь только недоверчиво покачать головой.
…Постепенно я иду на поправку. Раны зарубцевались, воспаление практически полностью спало, по крайней мере, меня больше не лихорадит. Как я понял, определенный лечебный эффект дала гребля, о чем не преминул спросить.
– Я от Ивана Степановича про этот способ прослышал. Больше, конечно, напоминало сказку, да и сам Степаныч привел его в качестве примера медицины древних, сегодня не практикуемой. Просто с тобой у меня других вариантов-то и не оставалось.
А история, в общем-то, простая. Древние викинги, как сам понимаешь, не имели никаких лекарств. А раны, полученные в бою, воспалялись так же, как и сегодня, наверное, даже еще чаще.
И был у них простой, но действенный способ. Когда викинга охватывала лихорадка, он садился один в тяжелую лодку и греб, сколько сможет. Если сердце выдерживало, зараза уходила из ран с потом.
– Так, значит, и мое сердце выдержало? Хм, а я уж думал, действительно чудо.
– Так чудо и есть. За весла садятся в сознании, а я-то тебя на болоте подобрал уже полумертвого. И легче тебе не становилось. А потом, когда у тебя уже совсем жар сильным стал, ты вдруг заметался, задергался, пытался встать, не приходя в чувство. Я подсобил, а иначе бы все. И ведь не слышал я о таком, чтобы когда человеку совсем плохо становилось от лихорадки, он был способен даже просто встать. Так что вот тебе и чудо.
Виктор теперь целыми днями пропадает в деревне, где восстанавливает храм, освященный во имя Георгия Победоносца. Церковный староста весь как-то подобрался, просветлел лицом, стал веселее и энергичнее – что значит воплощать мечту в жизнь своими руками!
Как-то раз вечером, когда он уже пришел домой и после еды мы пили чай, я решил расспросить своего спасителя о его службе в армии. Решение это пришло не просто так: я собрался продолжить свою войну с немцами, и мне нужны были люди. Да и не только люди: любая информация о противнике (разведданные), контакты с местным населением, запасная база, связной и прочее, и прочее. Разговор получился довольно интересный:
– В пятнадцатом я на фронт ушел, попал в пехотную часть.
– Во как! Самый тяжелый год! Тогда ведь практически без артиллерии воевали.
– Что верно, то верно. Хотя знаешь, ведь на войне и в армии в целом все зависит от командира.
Вот пример. Артиллерия у немцев была, конечно, сильной, снарядов много – но не до бесконечности. Тяжелые гаубицы, которые траншеи в фарш превращали, работали по нам только перед наступлением. Полковые же трехдюймовки были хороши атаку подавить да пулеметы заткнуть, но окопы от них защищали надежно.
А у нас командир батальона был, капитан Зиновьев, очень грамотный офицер. Нас закопал в землю по самые уши, а чуть погодя заставил подготовить запасные позиции и связать все это ходами сообщений. И запасные позиции, и ходы сообщений вели ночью, посменно. Думаешь, сладко нам было? Ненавидели его, садиста этакого, думали, что специально нас мучает, перед начальством выслуживается – ведь у других такого не было!
Правда, позже узнали, что начальство личную инициативу как раз и не особо-то поддерживает.
Так вот, капитан, помимо того, чтобы закопать нас, организовал целую систему разведки. «Языков» брали регулярно, хотя занятие было рискованным: немцы усиливали ночную бдительность и шмаляли из пулеметов на каждый шорох. Тогда наши подбирались ближе к немецким позициям и брали или боевое охранение, или перехватывали разведку врага.
Помимо того, в окопах и на ничейной земле дежурили наблюдатели, которые отслеживали любые перемещения на той стороне. Немцы протянули проволоку с подвешенными консервными банками (как раз против наших «охотников»), так мы регулярно исследовали ее по периметру. Когда «гансы» делали в ней проходы, как правило, ожидалось наступление. Которое как раз и сопровождалось мощной артподготовкой.
Собственно, про то, что капитан Зиновьев организовал такую эффективную разведку, мы поняли чуть позже. Пока немцы не наступали, походы за «языками» или наблюдение в «секретах» подразумевалось как само собой разумеющееся.
Но вот настало утро, когда нас всех внезапно отвели на запасную позицию. Точнее, даже ночь, а вот с утра пушкари «гансов» «заговорили» из всех стволов. Ох, что было… Земля дыбом вставала, грохот стоял такой, что люди буквально глохли. Я честно думал: умру.
И только когда гаубицы замолчали, а немцы пошли в атаку, каждый из нас трижды попросил про себя прощения у капитана и поблагодарил его за спасенные жизни.
И воевал наш комбат грамотно. Атакующих подпустил поближе, а потом из всех батальонных пулеметов – раз! Да еще и позиции расчетов расположены так, что в бок врагу бьют.
