Они вошли в кабинет. Просторный, стены покрывали полосатые обои, картины и множество икон. С потолка свисала электрическая люстра, а в уголке находился самый настоящий телефон — огромная редкость для Петрограда десятых годов. У широких окон стоял массивный письменный стол, в кресле за ним восседал сам Распутин-Сатановский в красной шелковой рубахе. Темные сальные волосы, длинная борода и пронизывающие насквозь глаза, которые тут же впились в вошедших, отчего даже мороз пробрал по коже.
— Ну, здорова, коль пришли! — словно ворон прокаркал Распутин. — Садитесь!
Денис и Юля послушно опустились в мягкие кресла напротив стола хозяина кабинета, хотя делать этого не следовало, нужно было начинать действовать, но отчего-то сильный властный голос заставлял повиноваться.
— По какой надобности пожаловали? — грубо спросил Распутин.
«А ведь действительно, — вдруг подумал Денис. — Причину визита мы так и не обговорили». И парень быстро принялся накидывать варианты, но этого не потребовалось, поскольку Распутин, впиваясь в каждого тяжелым взором, продолжил сам:
— Хвори не вижу, телами здоровы, — покачал головой «старец». — Душевная хандра есть, это да. — Распутин пристально взглянул на Юлю, повадил ладонью, будто отгоняя морок, и Денис заметил, как девушка вдруг вся напряглась, заерзав на мягком кресле. — Ты, девочка, забыла, что такое любовь, сердцем огрубела, в клетку стальную его заковала. Ох, грешно это.
Юля вздрогнула и опустила взор.
— А любви то хочется, — продолжил Распутин. — Хоть и сама-то в этом себе признаться не можешь. Но ничего, ничего, не переживай так. Оттает сердечко-то, это я тебе говорю, оттает. Поверь. Природа возьмет верх над чувством долга… А он-то тебя уже давно отпустил, долга не требует, лишь счастья твоего хочет. Поэтому отпусти и ты его…
«Что за бред он несет?» — удивился Денис, но взглянув на Юлю, тут же понял, что это не бред. Лицо девушки было бледным, взгляд опушенным, а глаза такие, будто она вот-вот готова была разрыдаться.
Фадеев перевел взгляд на Распутина и вздрогнул, тот теперь неотрывно смотрел на него. Черные гипнотизирующие глаза впились в Дениса, словно пиявки, и, казалось, присосавшись, впитывали в себя его энергию, мысли и память.
— Теперь о тебе, маленький, — проскрежетал Распутин.
«Маленький? — захотелось возмутиться Денису. — Это я то маленький?!» — Но он сдержался.
— А ты хитер, братец, — усмехнулся «старец». — Цель твою вижу. Думаешь, как все удачно подвернулось. Несправедливость исправить хочешь…
Денис побледнел. «Откуда он…»
— Но не ради них ты этого жаждешь, а раде себя лишь, — продолжил Распутин. — Как эгоистом был, так эгоистом и остался. Им этого уже не надо, они далеко и им там хорошо. Поэтому оставь цель свою, новою обрети…
«Да кто он такой? — поразился Денис. — Нет, он явно не экстрасенс-мошенник. Дар у него самый что ни на есть настоящий. Ведь он знает…»
Фадеев взглянул на Юлю, та тоже смотрела на него с большим интересом и, кажется, начала догадываться о смысле слов Распутина.
«Так, надо срочно что-то делать!» — решил Денис.
— И цель эту ты скоро обретешь, — усмехнулся экстрасенс, вновь впившись в парня гипнотизирующим взглядом. — Сам не желая того, моей цели послужишь! Вот мое последнее пророчество!
— Да не нужны нам ваши пророчества! — вспылил Денис и поднялся с кресла. — К тому же такие бредовые!
Распутин вдруг громко расхохотался.
— А что вам нужно? — черные глаза экстрасенса блеснули пламенем, и он встал во весь рост. — За мной пришли, значит?!
Денис и Юля вздрогнули одновременно.
— Да, да, — продолжил забавляться «старец». — Знаю — я кто вы такие! Сразу почувствовал. Не из этого вы мира! А зачем пожаловали, тут и гадалкой быть не надо, чтобы понять. Но не пойду я с вами, не добровольно, не силою не заставите!
Юля вскочила с места, в руке ее блеснул револьвер, который девушка тут же направила в грудь Распутина-Сатановского.
— Простите, Григорий Ефимович, или как вы там себя величаете, но я настаиваю! — решительно заявила она.
Но Распутин не повел и бровью, а лишь вновь расхохотался.
— Смерти я не боюсь, девочка. Костлявая уже давно за мной ходит и не долго ей ждать осталось. Сам к ней приду. К тому же, теперь можно. Теперь, когда я увидел будущее, я спокоен за свое дело. — И он вдруг подмигнул Денису.
— Не знаю, что вы там себе навыдумывали, — покачала головой Юля. — Но вы обвиняетесь в намеренном изменение истории, и с вами будут разбираться уже не здесь и не я…
— Изменение истории?! — надменно усмехнулся старец. — Нет, нет, девочка моя, я не меняю историю, я лишь исправляю ее ошибки! Ошибкой была революция, еще более страшной ошибкой являлся расстрел царской семьи. Эта кровь запятнала русский народ, прокляла его и покарала миллионами ни в чем не повинных жизней. Я лишь хочу исправить эту несправедливость и спасти Святую Матушку Россию!
— Вы не понимаете! — вскричала Юля. — Историю менять нельзя! Вы думаете, что исправляете ошибки, предотвращая беды, но это лишь влечет за собой увеличение этих самых бед в геометрической прогрессии!
— Мне очень жаль, что ты веришь в эти сказки, — покачал головой Распутин. — Но это уже не важно. Важно лишь то, что я увидел будущее и теперь знаю, что не я, а вы завершите мое дело!
— Бред безумца! — фыркнула Юля. — Денис, хватай его, и перемещаемся, мне надоела эта затянувшаяся комедия.
Фадеев решительно двинулся к Распутину. Тот выглядел совершенно спокойным и так и продолжал улыбаться.
— Не выйдет, — покачал головой «старец», и дверь кабинета вдруг распахнулась. В комнату стремительно вбежали двое вооруженных револьверами мужчин.
Фадеев успел только развернуться, а к виску его уже оказался приставлен холодный ствол.
«Явно шпики из охранки» — подумал Денис.
— Не двигаться! — прорычал в ухо усатый детина. — Барышня, опустите револьвер, иначе мы будем вынуждены применить силу!
Юля не повернулась и револьвера из рук не выпустила, вороненый ствол так и продолжал упираться в грудь ухмыляющегося Распутина.
«Только без фанатизма, — мысленно попросил девушку Денис. — Без фанатизма».
— Барышня, считаю до трех, — прорычал «шпик их охранки». — Раз, два…
И Юля обреченно опустила руки и выпустила револьвер,
