Фадеев недовольно поморщился, но счел за лучшее промолчать, еще, не дай бог, упустить перспективную работу. «Уж лучше делать все правильно, не говорить лишнего и кивать когда следует, и вообще делать все, чтобы понравиться, — решил молодой человек. — А уж потом, в перспективе, можно и повыеживаться. Это как в универе: первые несколько лет ты работаешь на свой имидж, а затем имидж работает на тебя».
— Вы девственник?
Блондинка хихикнула, щечки ее слегка покраснели.
«Вот кто, кто придумывает такие дурацкие вопросы?» — подумал Денис, и уже было хотел это спросить, но вспомнив о напоминании Громова, ответил строго по инструкции:
— Нет.
— Вы окончили Санкт-Петербургский Государственный Университет по специальности «История и археология»? — тем временем задал очередной вопрос проверяющий.
— Да.
— Тогда ответьте мне вот на какой вопрос, — Громов сложил кончики пальцев вместе и пристально посмотрел на молодого человека холодными карими глазами, отчего Фадеев внутренне поежился. Похоже, этот взгляд мог считывать откровенность собеседника ничуть не хуже любого полиграфа. — Если бы вы могли изменить историю, что бы вы в ней поменяли?
Молодой человек опешил.
— А зачем в ней вообще что-то менять? — промямлил он.
— Поясните, — велел Громов.
— Ну, если учесть, что прошлое неотделимо от настоящего, то любое вмешательство в историю приведет к неминуемому изменению настоящего. А меня настоящее вполне устраивает. Хотя, конечно, есть такие вещи, которые мне не нравятся и которые тянутся из истории на протяжении веков. Но если я вдруг решу их изменить, имейся у меня на то такая возможность, то я, возможно, поставлю под угрозу как факт существования привычной для меня среды, в которой мне комфортно и которая мне известна, так и факт собственного существования. А эти факты, пожалуй, играют для меня решающую роль… Надеюсь, я понятно объяснил? — Не совсем уверенно произнес Фадеев, но по легкой усмешке на каменном лице проверяющего он понял, что тот вполне доволен ответом.
— Ваша позиция ясна, — кивнул Громов и положил ладонь на внушительную белую папку. — Но, изучив вашу биографию, я нашел в ней один очень важный и определяющий эпизод вашей личности.
— И какой же? — покосившись на папку и разглядев на ней собственную фамилию, спросил Фадеев.
— Это гибель ваших родителей! — Холодные глаза проверяющего пронзили Дениса насквозь. — Они ведь погибли в автокатастрофе?
— Да, — стараясь сохранить полное хладнокровие, ответил молодой человек, но сердце предательски екнуло, что наверняка сказалось на графике полиграфа. — Но вы ведь и так это знаете!
— Знаем, — кивнул Громов. — Но важна была ваша эмоциональная реакция. А теперь вернемся к моему предыдущему вопросу. Исходя из факта гибели ваших родителей, вы бы точно ничего не хотели изменить в истории? К примеру, отговорить родителей не ехать в то утро на работу или попросить их выбрать для этого другой маршрут или способ, скажем, метро или трамвай.
— Что толку гадать, — пожал плечами Денис, — историю не изменить.
— А если я скажу вам, что такой способ есть, — прищурился Громов и внимательно посмотрел на молодого человека.
— То я бы, конечно, воспользовался им, как и любой другой человек.
— Ответ не верный, — покачал головой Громов.
— Почему?
— Как вы уже сами сказали ранее, изменение, пусть даже мелкого из событий, может привести к большим переменам в настоящем. Возьмем, к примеру, вас. Смерть родителей очень сильно повлияла на вашу личность, но повлияла на нее плодотворно. Вот кем вы были до их смерти? Простым мажором — избалованным сынком богатеньких родителей, проводящим время в праздных развлечениях и мечтающим о карьере киноактера, хотя родители жаждали для вас совсем другого. Скажите, кем хотел видеть вас отец?
— Военным, — сухо ответил Денис, изливать душу этому странному человеку с седыми висками, коснувшемуся больной темы, он желал бы меньше всего на свете.
— Верно, — кивнул Громов, будто бы лично был знаком с Фадеевым старшим. — Но вы полностью противились этому, постоянно ругались с отцом и проявляли истинный юношеский максимализм, вечно попадая в скверные истории. Боюсь, если бы так продолжалось и дальше, вы бы закончили весьма прискорбно.
— Вы не можете этого знать! — чуть громче, чем следовало, произнес Денис. — У нас была обычная проблема отцов и детей, как и у миллиона других.
— Возможно, — пожал плечами Громов. — Но зато я знаю, что в вас не было стержня, и к своему желанию стать актером вы относились спустя рукава, предпочитая репетициям в театральной студии вечеринки с друзьями.
Денис еле сдержал краску, готовую вот-вот проступить на лице. «Откуда этот гребанный Громов, черт его дери, знает такие подробности?»
— Но гибель родителей, как бы грубо это не звучало, повлияла на вашу личность положительно — вы обрели стержень! Вот скажите, что вы сделали после их смерти, когда, наконец, вышли из запоя?
— Я пошел в армию.
— Именно. Вы пошли в армию. Добровольно, не дожидаясь повестки. Конечно, вами двигало угрызение совести, и вы хотели, пусть и в посмертие, но отдать долг родителям. Но свой начальный стержень вы обрели именно в тот момент, когда поняли, что за свои поступки и свое будущее ответственность теперь несете именно вы.
И с этим было сложно поспорить, поскольку сам Фадеев придерживался абсолютно такого же мнения, понимая, что гибель родителей сделала его взрослым.
— Поэтому, как бы безнравственно это ни звучало, но воскрешение ваших родителей, путем изменения их личной истории, в первую очередь, пагубно сказалось бы именно на вас, а уже во вторую смогло бы привести к цепи необратимых событий, способных полностью поменять современный уклад жизни.
— Маловероятно, — хмыкнул Денис, — что живи бы мои родители и дальше, и история была бы иной.
— Кто знает, — пожал плечами Громом. — Ваш отец был человеком выдающимся, и очень многие активно к нему прислушивались.
— Вы так говорите, будто бы знали его.
— Да, Денис, я знавал твоего отца, более того, когда-то я даже работал с ним вместе и считаю себя в какой-то степени немного обязанным ему, — неожиданно произнес мужчина с седыми висками. — Поэтому выбор тебя, как кандидата к нам в отдел, это полностью моя инициатива. Благо, главные навыки твои нам подходят. — Фадееву показалось, что Громов сказал это с легким скептицизмом. — Сейчас ты, конечно, представляешь из себя кусок мягкой глины, но вылепить из тебя профессионала, это мне по силам.
— Даже и не думал, что к историкам в Министерстве обороны относятся столь серьезно, — с удивлением заметил Фадеев.
— К историкам?! — Громов позволил себе легкую усмешку, при этом глаза его хитро блеснули. — Да, Денис, мы занимаемся историей, причем вплотную, взаимодействуя с ней так близко, как с ней не взаимодействует никто. Но я говорил о других твоих навыках, поскольку знатоков истории у нас и без тебя хватает.
— Других? И каких же?
— Во-первых, это твоя армейская подготовка и способность выполнять приказы и быстро действовать. Во-вторых, это твои навыки ближнего боя. И третье,
