– Конечно же нет, моя госпожа. Мне только приятно вам помогать и служить, несмотря на то, что хозяин сказал мне всего лишь присматривать за вами. Я только рад буду вам помочь всем тем, чем смогу.
И уже повернувшись, для того, чтобы уйти он поднял правую руку вверх, согнув её в локте. Он всё же решил сделать, о чём просила его девушка, причём обратившись к ней по имени:
– Я сделаю вам предсказание, но не стороны «магии», а с высоты своего опыта жизни.
Дама заинтересованно приподнялась и устремила свой взгляд, полный ожидания, а тем временем Дюпон начал говорить:
– Вы, Калья, супруга покойного второго Канцлера, который любил свой народ, так же как и вас. И вы не сможете остаться в покое ближайшее время. Слишком долгое время вы были в политике, оставаясь во мраке мира. Над теми местами, которые вы любите, сгущаются сумерки, и настаёт новая ночь. Вы же можете оказаться той лентой света, что может рассеять её. Да, приготовьтесь быть золотой нитью в ночи, за которую потянутся те, кому нужна будет помощь.
И договорив своё «пророчество», Дюпон вышел за дверь и оставил Калью один на один с тем, что сказал.
Часть вторая. Пляски средь миров
Глава шестая. По слову Имама
На западе Аравийской Конфедерации. Где-то в мегаллаполисе Мекка. Три дня спустя.
Было слишком жарко для этого времени года, но это и есть Аравия, чтобы здесь горячо. Ни ветра, ни даже лёгкого дуновения не разрывало этого раскалённого ада, что воцарился над великим городом. Палящее солнце жестоко терзало эту землю солнечным огнём, заставляя воздух обжигать сами лёгкие. Да, каждый вздох в этом месте давался с болью, ибо воздушный кипяток стремился выжечь внутренние органы.
И весь ад, сотканный из жары и духоты навис над городом, который со временем стал настолько священным, ибо стал единственным пристанищем Единой Мусульманской Веры, Великим Исламаторием… у этого великолепного города было множество имён, но все они не могли отразить величия этого города, который тем не менее окунулся в омут религиозности с таким дурманом, что Конгрегация Христианской Веры или в прошлом Империал Экклесиас могла лишь позавидовать тому, как новые последователи Веры Пророка излагают мысли и веру в массы и как их слушают…
Город стал настолько огромным, что в нём вмещалось больше пятидесяти миллионов жителей, ведущих образ жизни, утверждённый Великой Мусульманской Конфедеральной Мечетью – религиозной исламской организацией, которая и правила вместе с королём и советом шейхов. Никто не смел нарушить священного порядка, ибо он «предопределён самим Аллахом, и преступление его есть опаснейшей богохульство против нашего Бога и слов его пророка». За порядком следили «Низшие Кади», которым вверили в руки отслеживание следование народа тому порядку, что был установлен. Если свершалась любая ошибка, вплоть до обычного неправильного жеста или незначительного отклонения коврика на намазе, человека могли подвергнуть тут же казни, ибо он «нарушил священный порядок, установленный самим Аллахом». А если каждый шаг был под контролем, то говорить о собственных воззрениях и говорить не следует, ибо, как сказано: «Все ваши идеи, мысли и слова определены самим Аллахом и не должны противоречить тому порядку, что он установил, ибо это преступление против мира и Бога!»
Но, несмотря на жуткую религиозно-духовную тиранию Великой Мусульманской Конфедаральной Мечети, город не погибал в трущобах и обязательных податях её, которые составляли пятерину дохода, мегаллаполис процветал. Большая часть городских автомобильных дорог были покрыты новым чистым асфальтом, без единой трещинки, а местность у правительственных и религиозных зданий была вымощена плитами из мрамора. В мегаллаполисе раскинулись прекрасные парки, с пышущей зеленью и красивыми цветами востока. По всему гипергороду строили прекрасные комфортабельные постройки, что могли напоминать маленькие поместья или небольшие дворцы. Самые скромные дома в этом мегаллаполисе были похожи на одноэтажные виллы с собственным ограждением, представленной стеной, внутренним двориком и садом.
К центру мегаллаполиса город рос, словно лес. Одноэтажные постройки сменялись на более высокие и всё выше и выше, вплоть до небоскрёбов, где самые низкие были от четырёхсот метров, а самый высокий достигал девятисот метров и именовался как «Шпиль Аллаха». Нетрудно догадаться, что именно он был в собственности главной и единственной религиозной организации. И посреди улиц высотного леса, который отражал тысячи солнечных лучей и сиял подобно небесному светилу, воцарилась вечная тень и неестественная прохлада, ибо лучи главной звезды сюда практически не попадали.
Но внутри этого города словно повисло напряжение. «Младшие Кади» заполонили улицы, отслеживая каждое действие покорных им людей. Никто не мог уйти от всевидящего ока Мечети, что стремилась установить тотальный религиозный порядок над людьми. И казни не были столь редким явлением. Многие города Аравийской Конфедерации были оборудованы специальными проспектами, где расстреливали и весили тех, кто «Преступил духовный закон веры». И если бы не запахо-очистительные воздушные установки, которые ароматизировали вдыхаемые массы, то большинство городов давно бы задохнулось от трупной вони.
В самом мегаллаполисе люди, которые раньше обвинялись в различных преступлениях, старался ходить с немного припущенными голосами вниз, так как это «Угодно Аллаху, ибо люди могут не увидеть, чем можно искуситься и впасть во грех, тем самым отвергнуть Его». И малейшей отступление от этого правила, которое не удалось оправдать, могло повлечь за собой расплату, в виде пяти ударов дубинкой по спине или оплатой штрафа.
И порой нельзя было определить, кого осуждали, а кого – нет. Но своих людей горожане отличали даже по походке и могли сказать, откуда прибыл человек, из какого региона Конфедерации, но в этом случае большинство людей впадали в ступор…
Два человека медленно шли по улочкам города размашистым шагом. Такой шаг не был приемлем для обычной походки, так как утверждён Проповедью-112 второго Верховного Муфтия, как «шаг, приемлемый для спешки»…
Пара человек, облачённых в обычные восточные одежды, вроде которых носят в пустынях, совершенно не понимая, что они нарушали «Правило светских одеяний в городах, установленное Проповедью-67 восьмого Верховного Муфтия». И с виду, похожие на остальных, они становились белыми грачами посреди чёрных ворон. Большинство горожан ходили в белых, серых, бежевых или подобного оттенка одеяниях.
Мужская одежда жителей мегаллаполиса представляла длинную тунику, из-под которой выступали специальные монохромные брюки, укрывавшие чёрные туфли.
Женщины же все поголовно были облачены в хиджабы, скрывающие всё. Даже глаза были покрыты специальной полупрозрачной тонированной плёнкой, а руки укутывались в чёрные перчатки. Всё это предпринималось, чтобы «Сокрыть женское искусительное тело, дабы не допустить умозрительного греха,
