— Да, сегодня не мой день. Как и вчера. А у вас все нормально, я гляжу.
— Ну, если учесть, что просто хотелось убить время, то нормально. Выиграл целых двадцать евро.
— А я проиграла две сотни, все, что было.
— Но ведь есть кредитка, здесь принимают почти все виды.
— Папаша убавил лимит, практически закрыл. Я, видите ли, не умею обращаться с деньгами.
Нужно срочно что-то похвалить, чтобы у нее осталось приятное впечатление от разговора:
— Но сумка у вас великолепная. От Дольче и Габбано?
— Нет, это Сальваторе Феррагамо. А вы разбираетесь в модных аксессуарах?
— Нет, совсем нет. Просто одна моя родственница все уши мне прожужжала в прошлом году о том, что ей обязательно нужна сумка от Дольче и Габбано, вот у меня в памяти и осталось.
— Родственница?
— Ну, назовем ее так. Но мы с ней уже несколько месяцев не виделись.
— Сумку мне подарил папаша на рождество. Подлизывается.
— Что так сурово об отце?
— А он иного и не заслуживает. Бросил маму и меня в глуши, сам гуляет во Франкфурте с манекенщицами.
— Он рантье?
— Нет, один из директоров банка. Говорит, что вынужден жить во Франкфурте.
— Но Кёльн отнюдь не глушь.
— Кёльн да, но мы-то с мамой живем в Шмалленберге. Это семьдесят километров от Кёльна и более ста от Франкфурта. Однако хватит о моем папаше. Пойдемте лучше выпьем по коктейлю.
— Может быть, вам достаточно? Кажется, вы уже немного выпили. Вряд ли это понравится полиции, если вас остановят.
— Вы что, мой папаша? Какое вам дело до меня, до полиции?
— Нет, на роль папаши не претендую. Пойдемте, я угощаю.
18:30. Бар.
Они приняли по коктейлю, и это уже перебор для спутницы Генри — она вынуждена опереться на его локоть. Чувствуется, что ей не хочется расставаться.
— Что-то я себя неважно чувствую. Проводите меня до такси.
— Вы без машины?
— Нет, но вы правы, мне сейчас нельзя садиться за руль. Голова немного кружится.
Выходят на улицу. По пути Генри обменял фишки и квитанции с автоматов.
На улице женщина внезапно остановилась:
— Ой, у меня ведь не осталось денег. Нет, не думайте, я вас не прошу о деньгах. Не могли бы вы отвезти меня домой? На моей машине. Она у меня тут, рядом. А дома я вызову вам такси и оплачу его.
Генри улыбнувшись промолчал.
Подземная автостоянка.
Ее машина оказалась на той же подземной стоянке, что и машина Генри, сиротливо стоящая в углу. У спутницы Генри новенький двухдверный ярко-красный с малиновым оттенком «Порше Кайман GTS». Генри обошел машину со всех сторон:
— Прекрасная вещь для любителей быстрой езды. Движок в триста сорок лошадей, скорость до двухсот восьмидесяти. Но это не для пьющих молодых девушек — на такой скорости ты разобьешься сама и машину покалечишь. Жалко хорошую машину.
Забрал у спутницы ключи, и автомобиль отозвался миганием лампочек. Поставил в GPS этот Шмалленберг, оплатил на выходе стоянку, и машина вырвалась на свободу.
Мимо мелькают города: Гуммерсбах, Ольпе. Поднимаются все выше. Рядом речонка Ленне, Леннештадт и, наконец, въезжают в Шмалленберг.
20:00. В машине.
Спутницу развезло: спит всю дорогу, положив голову на плечо Генри. Приходится терпеть. Начал ее будить:
— Проснись, вот твой Шмалленберг. Куда здесь ехать?
— Туда, прямо.
— Куда прямо?
Неопределенно показывает налево. Генри смотрит вокруг. Никакого поворота налево здесь нет. Едет дальше.
Машина в центре города. Генри трясет спутницу:
— Так куда ехать?
Та открывает глаза. Почти осмысленно показывает влево и снова отключается. Машина продолжает неуверенное движение. Наконец оказывается перед двухэтажным старинным домом на склоне холма, на самом краю этого тихого городка.
20:20. Дом в Шмалленберге.
Дом в стиле фахверк. Цокольный этаж — низкий полуподвал, ушел в землю, наверное, с тех пор, как построили дом. Но оба верхних этажа выглядят новенькими — даже не верится, что им, возможно, по три сотни лет.
Машину встречает очень худая женщина лет пятидесяти — пятидесяти пяти. Генри выводит свою спутницу и передает в руки женщины. Женщина извиняющимся голосом:
— Я видела, как вы плутаете. Меня зовут Эльза Вилленберг. Я — мать Марты. Спасибо, что привезли ее. Вы ее знакомый? Что-то я вас не помню.
— Я — Генри Полонски, мы познакомились с Мартой полтора часа назад в Кёльне. Она попросила меня отвезти ее домой.
— Еще раз спасибо, господин Полонски. Вы поможете отвести ее наверх?
— Конечно.
Забирает Марту, ведет ее по дорожке вокруг дома к входу, а потом почти тащит по лестницам на второй этаж. Госпожа Вилленберг открывает комнату, укладывает Марту, как она есть, на постель, снимает с нее только туфли.
— Думаю, что вам лучше остаться на ночь у нас. Сейчас поздно, такси можно заказать из Кёльна, но это будет не скоро. Я вам дам халат. Хотите принять душ?
— Спасибо за приглашение. Я тоже полагаю, что мне не стоит сегодня возвращаться в отель.
После душа, переодевшись в халат, устроился в любезно предоставленной комнате на первом этаже. Сидит в мягком кресле, удобном для раздумий. Хотя думать практически не о чем. Ясно, что завтрашний день можно провести здесь, а потом попросить Марту (дурацкое имя, совсем ей не подходящее) отвезти его во Франкфурт или в Кассель. А там видно будет, в Гамбурге нужно быть в среду.
Непонятно почему, мысли перекинулись почти на шесть лет назад. Это было в Германии, недалеко от Мюнхена. Первое задание в «конторе».
2009 г. Дом недалеко от Мюнхена.
Генри сидит за рулем, следит за выездом из дома. Из ворот усадьбы выезжает машина. Генри засекает на часах время. Машина Генри следует за выехавшей на расстоянии полусотни метров. Доезжают до поворота. Преследуемая машина пунктуально тормозит, после поворота увеличивает скорость. Генри мысленно отмечает: «Все, как вчера и раньше». Отстает от объекта.
На следующий день Генри ждет недалеко от поворота, смотрит на часы. Выезжает к повороту, из-за которого навстречу медленно выползает та же знакомая машина. Через открытое стекло Генри стреляет в водителя. Уезжает не оборачиваясь. Преследуемая машина съехала в кювет.
Когда он был на службе, все было очевидно, хотя временами и очень трудно: есть враг, которого нужно захватить или уничтожить. А здесь наоборот — легко в исполнении, но объект — человек, о деятельности которого мало что известно, и его нужно вычеркнуть из жизни. Вероятно, он сделал что-то плохое, иначе, с чего бы его «заказали»? Но это слабо утешает. Он был не защищен, не вооружен — теперь застрелен и лежит в кювете. Трудно забыть его лицо, вернее, фотографию. Кстати, за это задание заплатили всего пять тысяч евро. Задача простая, поэтому ее доверили новичку: по существу, проверяли, годится ли он для такой работы. Никогда больше не платили так мало.
Позднее все стало проще. Это работа — почти такая же, как у других, может быть, немного опаснее, ведь не все «клиенты» безоружны и беззащитны. Кто-то должен ее выполнять — возможно тот, кто
