— Пойдем после театра, поиграем немного?
— Нет. Сегодня играть не хочется.
17:00. Номер в отеле.
Генри переоделся за несколько минут. Марта меняет свой облик каждые две-три минуты. Надела брючный костюм, примерила туфли, долго смотрела в зеркало, требует от Генри сказать, идет ли ей. Осталась неудовлетворенной, два раза переоделась в разные платья, меняет кофточки, настроение меняется вместе с платьями. В результате она оказывается все в том же самом брючном костюме, чего, однако, и следовало ожидать.
— Ты замуж собираешься или на выпускной бал в школе?
— А тебе все равно, как я выгляжу?
19:30. Театр.
Посмотрев спектакль, обмениваются мнениями уже на улице. Марта, воодушевленно пытается объяснить Генри, что конкретно ей понравилось:
— Я в университете участвовала в нескольких постановках, но это был, конечно, совсем другой уровень. А здесь я просто в восторге от игры артистов. Знаешь, я все время подозревала разных персонажей. Считала убийцей то Кристофера, то майора Меткалфа, то даже миссис Кейсуэлл. А сержанта Троттера даже не заподозрила.
— А я все время думал: могли ли гости этого пансиона, благовоспитанные англичане, имеющие определенные нравственные принципы, убить? Да, видно, что могли в особых обстоятельствах. Но невозможно распознать убийцу, некого было априори отбрасывать.
Я внимательно смотрел на каждого из этих лощеных англичан, собравшихся как бы случайно в приветливом пансионате. Думал, что было бы с ними, попади они в ситуацию случайного человека в благожелательной, но отчужденной Европе? Да то же, что постоянно происходило с молодыми джентльменами, попавшими из патриархальных условий небольшого поместья викторианской Англии в будни африканской или азиатской колонии. Становились бы решительными, жесткими, жесткими до «оправданной» жестокости. Терялись бы сантименты и наращивалась броня практицизма и оправдания любых действий настоятельными потребностями суровой действительности.
Генри всю дорогу до гостиницы не мог оторваться от своих размышлений. То ли он делает? Может ли уйти из этой круговерти «акций», бегства, периодических «залеганий на дно» во все новых уголках Европы? Так и придется тащить свой крест до Греции, до уютного ресторанчика? Или ресторан в Греции — всего лишь мечта? Что его ждет в ближайший год? Арест и тюрьма, пуля охранника или полиции?
20.30. Отель и ресторан.
В отеле Марта переоделась и потащила Генри в ресторан, размышляя вслух, что они будут делать завтра. Генри же не удосужился сказать ей, что завтра они уезжают. Куда? Пока не ясно. Слишком часто он не знает, куда и с кем поедет завтра.
В ресторане Генри, как всегда, солидно поел — благо, что основательную немецкую еду можно было спокойно запивать не менее основательным немецким пивом. Марта свою порцию почти не тронула.
— Почему ты так мало ешь? Как ты поддерживаешь свои силы? Ведь ешь, как птичка божия. Как у тебя потом хватает сил на секс?
Марта рассмеялась:
— Главное, чтобы у тебя сил было побольше!
9.00. 21 мая 2015 г., четверг.
После завтрака за шведским столом Генри обращается к Марте:
— Я должен отлучиться на час-два, а тебе советую походить по магазинам.
— Генри, что за дела у тебя здесь?
— Мои дела. Я ведь тебе говорил еще в Шмалленберге, что мне нужно в Гамбург.
— Хорошо, деньги у меня еще есть, назло тебе все истрачу сегодня.
— Хорошо, «ла бриют», трать на здоровье, у тебя их не так много. Встречаемся здесь же, через два часа.
10:00. У Фридриха в конторе.
Небольшое помещение. Фридрих — мужчина неопределенного возраста.
— Добрался? Без приключений?
Передает Генри паспорт и небольшую пачку других документов:
— Вот, комплект на имя Генри Полонски, родившегося в Гамбурге.
Генри внимательно просматривает документы.
— Все в порядке, будь спокоен. Ты же знаешь, у меня полный контакт с нужными людьми. Мои документы «настоящие», еще никогда не вызывали подозрений. И цена для постоянных клиентов божеская.
Генри передает Фридриху конверт:
— Здесь пять тысяч. Спасибо, Фридрих.
Фридрих смеется:
— И когда тебя ждать в следующий раз?
— Надеюсь, не скоро.
11:00. Номер в отеле.
Генри звонит по телефону:
— Привет, есть новости?
— Клиент ждет в Венеции, отель «Мореско».
— Крота нашли?
— Не волнуйся, ищем и найдем.
Марта вернулась почти без покупок, если не считать мелочи для макияжа. Показала Генри маленький сверток:
— Видишь, я тоже не всегда трачу деньги.
Генри не ответил, буднично заметил:
— Пообедаем и едем в Венецию.
— Почему в Венецию? Хотя это отлично. Давно хотела посмотреть Собор Святого Марка, Дворец дожей, каналы… Как поедем?
— Маршрут я уже выбрал. Поедем через Франкфурт, Нюрнберг, Мюнхен и далее мимо Инсбрука, через Верону.
— Зачем Франкфурт? Может быть, сразу через Мюнхен?
— Так надо.
— Вечно у тебя секреты.
Но не стала возражать. Рассчиталась за отель, и оба пошли обедать во все тот же «East Restaurant».
13:00. В машине Марты.
Мелькает указатель: «До Франкфурта 450 километров». Чередуются свертки: на Ганновер, Кассель и, наконец, Франкфурт. Остановились в первом попавшемся отеле, где была парковка.
18:00. «Леонардо отель» на Мюнхенер штрассе.
Номера дешевые, не очень-то шикарные, но для одной ночи приемлемые.
Из отеля сразу пошли искать ресторан, чтобы поужинать. Ближайшим был американизированный «Latin Palace Chango». Марта:
— Смотри, сколько народу, и сплошная молодежь. И музыка отвязная.
— Нет, слишком тесно и шумно. Мне не нравится.
Двинулись дальше по Мюнхенер штрассе. Зашли в непрезентабельный «Merkez Doner Haus».
Марта скорчила недовольную физиономию. Генри, примирительно:
— Не хочу засиживаться в ресторане, чтобы успеть прогуляться по вечернему Франкфурту.
Марта успокоилась.
19:00. В ресторане.
За время поездки Генри и Марта успели нагулять хороший аппетит, ужинают молча.
Когда принесли десерт, Генри заметил:
— Мы ведь во Франкфурте. Ты не хотела бы завтра повидаться с отцом?
— Зачем? Я его видела в марте, он заезжал к нам на мой день рождения. Тогда и подарил машину.
— Так тебя поэтому назвали Марта?
— Да, это мамина причуда. Хорошо хоть, что я не родилась в октябре. Интересно, как бы она меня тогда назвала?
— Очевидно, Октябрина.
— Да, только этого мне не хватало.
— Так позвони отцу, скажи, что ты хотела бы увидеть его завтра утром.
— Генри, зачем тебе нужен мой папаша?
— Почему мне? Мне он вовсе не нужен. Он нужен тебе. Вернее, вы нужны друг другу.
— Я ему точно не нужна. Иначе он не бросил бы нас с мамой.
— Ты не права. Сама говорила: «Он подлизывается ко мне». Зачем, спрашивается, ему это? Разве ты ему чем-то можешь помочь? Тебе не верится, что это обычная мужская привязанность к дочери? Тем более такой красивой и взрослой. И он приезжает к вам на твой день рождения.
— Ну уж, «красивой». Никто не называл меня красивой.
— Для меня ты красивая. А для отца, наверняка, ты самая красивая в Германии.
— Генри, я не понимаю, чего ты от меня хочешь, к чему этот разговор?
— Знаешь, я пытался понять, почему у тебя такая неустроенная жизнь.
— Неправда, устроенная. Я вполне довольна своей жизнью.
— Не перебивай меня, я же тебя не перебиваю. Снова повторю: неустроенная жизнь. Поэтому ты хватаешься за коктейли, проигрываешь деньги в казино, все время бежишь из дома, не имеешь постоянного друга. Тебе не хватало семейного покоя, мужчины
