— Как ты заставил Марчиано работать на себя?
— Прижал его на страхе выдачи информации об умолчании о доходах.
— Где можно найти Дроммера не на службе?
— Мы иногда встречаемся в кафе «Хабба Хабба» на Визенштрассе, он где-то там близко живет. Сидит в углу под картиной с усатым мужиком.
— Как я узнаю его?
— У него шрам на лице.
Генри понимает, что дальше затягивать дело опасно. Оглядывается на приехавший недавно автомобиль. Открывает дверцу машины, выходит и, прикрываясь дверцей, стреляет Дитриху в голову. Уходит к мотоциклу, садится. Проезжая мимо Марты, дает ей знак, и оба уезжают. Смотрит назад.
Из неизвестной машины выходит человек. Подходит к машине Дитриха, внезапно останавливается, бросается назад к своей машине.
Генри резко сворачивает на Кирхенвег и уходит на северо-восток к шоссе 9. Марта следует за ним.
Границе
Воскресенье
10:00. 15 ноября 2015 г., воскресенье.
Из Нюрнберга выехала машина Марты, за нею — мотоцикл Генри. Свернули с третьего шоссе на девятое и остановились на несколько минут на обочине.
Марта тревожно спрашивает:
— Что ты с последним мужчиной сделал? Ты специально стал перед открытой дверцей, чтобы я не видела?
— При чем здесь ты? За нами наблюдали. Поэтому я поторопился закончить разговор. И мы уехали.
— Закончить разговор? Ты так это называешь?
— Не влезай не в свое дело. Меньше будешь знать, лучше будешь спать.
— Ладно, у тебя всегда тайны. Куда мы сейчас?
— Я отвезу тебя в Чехию, подождешь там меня примерно сутки. Но, может быть, я управлюсь скорее.
— Это далеко?
— Нет, я доехал бы часа за два, но твоей машине пилить дольше.
— Тогда нужно поесть.
— Давай заедем в одно местечко. Доедем меньше чем за полтора часа. Там капитально заправимся, и дальше до дома.
— Там твой дом? Так близко?
— Не то что дом. Но как лесная дача.
— А где дом?
— Значительно дальше, километрах в двадцати пяти от Праги. Но туда мы сейчас не поедем.
Шлегель, около Кёдиц.
Ресторан «Хейнрих Ранк Гастштетте».
Генрих и Марта молча обедают.
Первым закончил есть Генри:
— Несколько дней назад мы с Эммой здесь завтракали. Сколько всего произошло за эти дни.
— Ты и ее возил в Чехию?
— Нет, отсюда мы поехали в Лейпциг. А потом скитались, перемещаясь все дальше на запад. И до Бельгии.
— А нам в какую сторону?
— На восток, все время на восток. По прямой здесь километров двадцать пять, но нужно объезжать — не меньше часа на твоей машине. На мотоцикле я домчался бы напрямик минут за пятнадцать.
— А граница?
— Да ее уже давно нет. Правда, и прямой дороги нет. А вообще-то у тебя получился нечаянно каламбур, потому как мы едем в городишко Границе.
13:30. Границе, крайняя западная местность Чехии.
Марта следует за мотоциклом Генри. Генри свернул с объездной дороги, едет по главной улице рядом с машиной Марты, попутно показывая местные «достопримечательности»:
— Справа почта. Теперь ресторан «Черный Франтишек», сюда мы сходим завтра вечером.
Резко свернул налево, на узкую дорогу, потом еще раз налево, остановился перед четвертым, последним домом:
— Все, приехали. Можешь размять ноги.
Небольшой двухэтажный домик, рядом хозяйственные постройки, за ними вспаханное осенью поле. С двух сторон, с юга и востока, через полсотни метров — лес. Марта вышла из машины, оглядывается:
— Генри, это же идиллия. Здесь чудесно. Я о такой деревне мечтала. Но не верится, что мы уже выехали из Германии. Все, как в Баварии.
— Нет, мы в Чехии.
— А в какой стороне Германия? Пока ехала, потеряла ориентацию из-за этих непрерывных поворотов.
— А вон, видишь, впереди деревья, в ста метрах на восток. Прямо за передним деревом — Германия.
— Генри, но мы же приехали с другой стороны!
— Да. С запада до Германии не меньше трех километров. Но мы приехали с севера. Там до Германии тоже три-четыре километра.
— Ты смеешься надо мной?
— Нет, Марта. Это такой выступ Чехии. Виноваты средневековые границы.
Горница в доме Генри.
Марта осматривает первый этаж, потом пошла на второй. Кричит оттуда:
— Генри, ты давно здесь не был? Воздух тяжелый.
— Открой все окна. Вечером зажжем камин. Прогреем дом.
Марта спустилась вниз:
— Генри, а подвал у тебя есть?
Генри рассмеялся:
— Тебя интересует не подвал, а что у меня здесь есть выпить? Я же не пью. Ни в доме, ни в подвале нет спиртного.
— Жаль. Но сегодня я тебя никуда не отпущу. Так что можешь и выпить немного. Ну, не сейчас. Хотя бы вечером. Пойдем в этот твой «Черный Франтишек». Там, наверняка, есть твое любимое пиво. Но я хотела бы и сейчас. В честь нашего приезда и избавления от всех этих бандитов.
Генри выглянул в окно. Там к дому приближается мужчина с бутылкой в одной руке и котомкой в другой.
— Смотри-ка. Твой спаситель приближается. Уж у него всегда имеется, что выпить. Но при нем зови меня Вацлав. Вацлав Ветров.
— Ладно. Я с тобой уже давно ничему не удивляюсь. Вацлав так Вацлав. А что здесь пьют, кроме пива?
— Разное. Кто что любит. Сейчас посмотрим, с чем к нам идет Франтишек.
— Это тот Франтишек, у которого ресторан?
— Нет. Того уже лет сто, как нет в живых. Повесили в начале прошлого века. Это просто мой сосед.
— За что повесили?
Генри шутит:
— За шею.
Больше ничего не успел сказать, так как на пороге появился сосед — крепкий сорокалетний мужчина.
— С приездом, Вацлав. Надолго к нам?
— Да на пару дней, Франтишек, но завтра отлучусь. А что это у тебя?
Франтишек ставит бутыль на стол, вынимает из котомки два круга колбасы и корзинку поджаренного кукурузного хлеба.
Генри улыбается:
— Да у тебя прямо, как в хорошей таверне. А моя Марта вот, прямо умирает — так выпить хочет. Познакомьтесь: Франтишек — Марта, Марта — Франтишек.
Франтишек, довольный:
— Наш человек. Не то что ты — трезвенник. А я увидел в окно, что дама приехала, не утерпел. Ты же сюда всегда один приезжаешь.
— Вацлав, не обманывай. Франтишек, это он ехидничает, ему завидно, что всем весело, а он вынужден трезвым оставаться. Но сегодня я его заставлю тоже поднимать бокалы.
— А где Мария?
— С утра уехала в Карловы Вары. Теперь вернется совсем поздно. Как дорвется до магазинов — не остановишь. А мы воспользуемся свободой. Марта, посмотрите, какая сливовица. Золотистая. Я ее семь лет в дубовой бочке держал. Прелесть. И очень мягкая от дуба. Как раз для прекрасных дам.
Генри предостерегающе поднял палец:
— Марта, только осторожно со сливовицей. Она может оказаться и семидесяти градусов.
— Тоже не верьте ему, Марта. Такая сливовица совсем даже не обжигает горло. Самое дружественное опьянение и никакого похмелья. Это не «мысливец», с тем, действительно, нужно ухо востро держать.
— А что это — сливовица?
— Это наше фруктовое бренди. У нас его готовят и пьют уже шестьсот лет. Лучше, чем польская водка.
Кивок в сторону Генри:
— Ты на мою Польшу не нападай. Сами виноваты, что хорошую водку не
