От палатки опять автоматная очередь, на этот раз длинная. Последний бандит нервничает, нужно дать ему время попереживать и понять, что он остался один.
Генри не движется. Вдруг представил, как Джессика сейчас с ужасом прислушивается к звукам выстрелов. Несчастны женщины, связавшие с ним свою судьбу хотя бы на непродолжительное время. Но долго размышлять на эту тему не получится. Нужно покончить с оставшимся бандитом.
В свете разгорающегося в очаге пламени стали видны палатки. Нужно ползти к ним. И начинается медленное движение. Минут за десять Генри добрался со стороны деревьев к одной из палаток, осторожно прорезал в ней заднюю стенку и вполз вовнутрь. Еще медленнее выглянул из-за приоткрытого полога двери. Вот он, последний бандит. Лежит сбоку, в десяти шагах, мучительно всматривается в темноту.
Одиночный выстрел в голову. Все, с этим тоже покончено. Не ясно только, что там с бандитом, лежащим за очагом. Ведь он, явно не мертв. И в пистолете у него, возможно, осталось несколько патронов.
Генри крикнул:
— Эй ты, живой еще?
Молчание.
— Откликнись, если живой. Иначе пристрелю к чертям собачьим.
Слабый ответ на плохом английском:
— Да, живой. Помоги мне.
— Выбрось пистолет.
— Не могу, рука не слушается, а он лежит справа от меня.
— Хорошо. Я иду, но, если пошевелишься, стреляю без предупреждения.
— Согласен, я на все согласен. У меня две пули в правом плече.
Изумруды.
Генри опять обошел очаг, теперь почти не скрываясь за деревьями. Появился, держа палец на спусковом крючке. Действительно, пистолет лежит рядом. Он отбросил его носком ботинка.
— Расскажи, кто ты, что вы делаете здесь? Но не ври. Почувствую, что врешь — пристрелю без разговоров.
— Меня зовут Густаво. Зря ты стал охотиться на нас. Все равно люди Патрона найдут тебя и убьют.
— Кто такой этот Патрон, почему он будет искать меня? Вы его люди? Что вы делали здесь в глуши?
— Я не знаю, кто такой Патрон. Он для меня слишком большая шишка. Но нас послали его люди. После смерти Виктора Карранса началась борьба за его наследство. Говорят, что Патрон стал в последнее время главным его наследником.
— Я не знаю, кто такой этот Карранса.
— Смеешься? Тогда что ты здесь делаешь? Почему перебил мой отряд? Карранса владел почти всей добычей изумрудов в Бояко. А мы выполняли поручение людей Патрона.
— Ладно, ближе к делу. Что за поручение?
— А ты оставишь меня в живых, если я тебе расскажу?
— Не знаю, это зависит от того, что ты мне расскажешь. Кстати, откуда ты знаешь английский?
— Мне пришлось по делам жить некоторое время в штатах. Выучил. Если пообещаешь, что не застрелишь меня, я расскажу многое.
— Не собираюсь обещать, но подумаю над этим. Все зависит от тебя. Так что вы тут делали, почему скрываетесь? По-моему, здесь бандитам совсем нечего делать.
— Нас послали на границу Бояко и Касанар. Здесь проживало совсем небольшое племя индейцев, практически три семьи. Однажды один из молодых индейцев, бежавших из племени, наглотавшись агуардиенте, проболтался, что у вождя много изумрудов. Парня прикончили, а нас послали поговорить с индейцами и забрать у них изумруды.
— Мне говорили, что они неохотно отдают их. Что-то связанное с их верованиями.
— Да, это правда. Мы предлагали им хорошие деньги, но камни они даже не показали.
— Раз так, почему вы скрывались здесь?
— Мы отобрали изумруды, и это было трудно.
— Представляю. Как вы их убедили?
— Просто. Схватили вождя, немного попытали его, но он готов был умереть — старый очень. Тогда мы ему сказали, что убьем всех мужчин. Он молчал, и пришлось перерезать всем мужчинам глотку. Он молчал даже тогда, когда мы зарезали малышей. Сдался только после того, когда мы пригрозили, что перебьем всех женщин, а беременным вспорем животы. Но поклялся, что их бог покарает меня.
— И отдал?
— Да, показал, где он их хранит.
— И вы отпустили женщин?
— Конечно, прикончили. Ты же понимаешь, они рассказали бы все. Правда с тремя из них мои идиоты сначала позабавились — понимаешь ли, засиделись в горах.
— Ужас. Пока это для тебя звучит плохо. Мне что-то подобное рассказывали в Боготе. Но там убежала одна девочка.
— Да, пока эти недоумки возились с молодыми женщинами, она перегрызла веревку и убежала.
— И где же изумруды? Передали Патрону?
— Нет, нам сказали отсидеться в горах. История наделала слишком много шума. В Бояко и Боготе были сплошные обыски.
— Естественно. Так где они? Где изумруды?
— Здесь, спрятаны. Если обещаешь, что не застрелишь меня, я тебе расскажу.
— Я тебе уже сказал: обещать не буду, но подумаю.
— Они в правой палатке, под моей подушкой. Но не стреляй в меня. У меня двое детей, и жена на сносях.
— Густаво, ты же все равно умрешь, даже если я не застрелю тебя.
— Нет, я выкарабкаюсь. Посмотри под подушкой.
Генри поднял валявшийся пистолет, посмотрел с сомнением на лежащего бандита. Разрезал крышу маленькой палатки, чтобы не спускать с Густаво глаз, и пошарил под подушкой. Там был небольшой кожаный мешочек. Генри забрал его, подошел поближе к очагу и заглянул во внутрь.
Генри не приходилось когда-либо разбираться в драгоценных камнях, но то, что он увидел, изумило его. Очень чистые темные изумруды: много изумрудов, больших изумрудов. Густаво глядел, какое впечатление произведут на Генри камни. Генри завязал мешочек, подошел к нему:
— Ты же понимаешь, я в таком же положении, что и вы были с индейцами. К сожалению, не могу тебя оставить в живых. Но стрелять не буду.
— Но я же передал тебе все. Это «старые» изумруды, лучше их не бывает на свете…
Генри наклонился немного над бандитом и полосонул его мачете по горлу. Тот захрипел, дернулся несколько раз и застыл.
Ночевка.
Генри еще раз обвел глазами лагерь. Делать здесь больше нечего. Огонь в очаге прогорит сам, незачем оставлять здесь дополнительные следы своей деятельности. Возвращается к машине. Из нее выскакивает, не обращая внимания на воду и грязь, Джессика:
— Ты вернулся! Больше не уйдешь? Я так боялась, когда стреляли… Ты обещал, что вернешься через полчаса. А они больше не придут?
— Никто больше не придет. Давай отдыхать. Я только переменю носки, ноги совсем мокрые.
Генри откинул сиденья, вытащил и постелил одеяло, надел чистые носки и устроился одетый, отвернувшись от Джессики. Но она прилегла рядом, обняла его руками, как будто хотела защититься от чего-то, не может уснуть:
— Генри, я не хочу больше никаких приключений, никакого дикого леса, никаких гор. Мне страшно.
— Ну, успокойся наконец. Все будет хорошо. Утром мы вернемся в Вильянуэва и улетим подальше, в цивилизованные места, где не будет ни диких зверей, ни бандитов. Но никому не рассказывай, где ты была и что видела. Мы были в
