Конечно, командующий Тихоокеанским флотом был предупрежден о том, что война с Японией близка. Он даже распорядился поднять режим боеготовности до высшего уровня у всего Тихоокеанского флота и гарнизонов островов, когда Япония напала на Великобританию. Для борьбы с возможными диверсиями, все самолеты аэродромов на Гавайских островах были выведены из ангаров и сконцентрированы в центре взлетных полос. Ведь так их было гораздо проще охранять от нападения диверсантов. Самолеты выстроились плотными рядами и стояли как солдаты на параде. Тогда это казалось очень правильным решением. Однако, этот же казалось бы логичный приказ Киммела обрекал американскую авиацию на быстрое и тотальное истребление в случае вражеского авиаудара.
Кстати, держать войска в постоянной готовности к войне в течении нескольких месяцев было очень трудно и дорого. Люди уставали, техника выходила из строя довольно быстро, а самое главное в том, что при этом тратилась уйма топлива. А топлива у Тихоокеанского флота было не так уж и много. Постоянные учения, маневры и патрулирование акватории Гавайских островов съедали львиную долю этих запасов. Поэтому, Киммел распорядился в конце октября 1941 года понизить уровень боеготовности, отменил практически все учения и значительно сократил полеты патрульных самолетов. Война не началась, Япония, напав на Англию и ее союзников, кажется и не собиралась в ближайшем времени объявлять войну Соединенным Штатам Америки.
Адмирал Киммел вспоминал как он высмеивал теории авианосных адмиралов и армейских авиаторов о том, что Гавайские острова могут подвергнуться вражескому авианалету. Он был убежденным сторонником линейных кораблей и просто не понимал, как можно использовать авианосцы. Киммел не считал, что авиация может быть серьезной угрозой для боевых кораблей. Даже когда с Сингапура, Голландской Ост-Индии и Индийского океана стали приходить скупые новости о поражениях английского флота, то Киммел не придал этому большого значения. Он просто не поверил сообщениям британцев о том, что практически все их корабли потопила японская авиация. Наверняка, чопорные английские адмиралы проиграли более многочисленному японскому флоту, а потом всю вину решили свалить на действия японской авиации, чтобы скрыть свою некомпетентность. О японской авиации командующий Тихоокеанским флотом думал с большим презрением. Эти отсталые азиаты просто не могли создать нормальные самолеты. Не даром они покупали у США боевые самолеты. Правда, в 1939 году ныне покойный президент Рузвельт запретил продавать япошкам самолеты и военную технику. Поэтому, вряд ли японские Военно-воздушные силы были так сильны, как об этом сообщали британцы. Просто у страха глаза велики. И для того, чтобы скрыть свои промахи военачальники начинают преувеличивать силу противника. Мол, мы проиграли не потому, что мы плохие командиры, а потому что противник оказался ну просто очень сильным и многочисленным.
Именно поэтому, Киммел не допускал даже мысли о том, что японцы смогут нанести авиаудар по Перл-Харбору. Он считал, как, впрочем, и большинство американских адмиралов того времени, что война с Японией начнется с нападения японского флота на Филиппины. После чего, главные силы Тихоокеанского флота должны будут выйти из Перл-Харбора и двинуться на запад. Потом будет классическое линкорное сражение, в котором морской авиации отводилась роль разведчиков. После разгрома противника победоносный американский флот должен был заняться захватом Японии. Поэтому, Киммел своей властью запретил контр-адмиралу Ньютону, командовавшему оперативным авианосным соединением, и контр-адмиралу Шерману командиру авианосца «Лексингтон» баламутить флот своими идеями. Именно эти деятели горячо доказывали большую вероятность японского авианалета на главную базу Тихоокеанского флота США. И если бы при этом, он Хазбенд Эдвард Киммел был тупым самодуром, который ничего не смыслит в делах флота. Но ведь это не так. Ведь его идеи разделяли практически все офицеры американского флота, за исключением маленькой группки авианосных адмиралов. Линкоры на данный момент официально считались основной ударной силой флота, а авианосцы были непонятными дорогими игрушками, на которые с большим подозрением посматривали все авторитетные американские морские стратеги.
— Генри, не надо нам зачитывать названия всех поврежденных кораблей. Лучше скажите, что у нас уцелело после налета! — перебил Киммел своего начальника штаба.
— Да сэр! Уцелели двадцать семь кораблей. Четыре эсминца, три тральщика, одно госпитальное судно, четыре транспорта, один минный заградитель, два эскортных сторожевика, шесть торпедных катеров, пять буксиров и одна плавучая ремонтная база! — быстро пробубнил контр-адмирал, сверяясь с записями в своем блокноте.
В кабинете повисла тишина, нарушаемая тихими звуками далеких взрывов. Это на разбомбленных японцами складах все еще рвались боеприпасы.
— А что у нас с фарватером? Выход из гавани не заблокирован затонувшими кораблями? — решил разбить затянувшееся молчание командующий Тихоокеанским флотом.
— Выход из гавани заблокирован! Мины, сэр! — пробормотал начальник штаба, опуская глаза.
— Что? Как? Какие еще мины? Как они туда попали? — растерялся адмирал Киммел.
— Сэр, эсминец «Вард», попытавшийся выйти во время налета из гавани в море, подорвался на мине. Несколько свидетелей утверждают, что незадолго до этого несколько японских самолетов сбросили в канал, соединявший гавань с открытым морем, какие-то странные предметы. Мы предположили, что это были авиационные морские мины. Вот на одной из них «Вард» и подорвался, сэр!
— Что с «Вардом»? — поинтересовался Киммел.
— Чтобы не закупорить фарватер, он выбросился на берег, сэр!
— Та-а-ак! Значит мы тут как в мышеловке сейчас. Надо срочно начинать тралить фарватер. Пошлите все наши уцелевшие минные тральщики. Что-то у меня дурные предчувствия. А что там по потерям в личном составе?
— Сэр, по предварительным подсчетам потери флота составили
