— Медленно тянет невод этот дед — обратил внимание на тонкость работы руководящий подъемом своему помощнику, готовясь прервать его действия в нужный момент.
— Теперь стоп — скомандовал старший, освободив передохнуть медленно тянувшего наверх груз помощника в напряженной осторожности, избегая раскачки подъемной массы.
— Теперь что делает дед? — загадочно спросил старший у своего помощника.
— Тянет пачку папирос и затягивается — улыбнулся его помощник.
— Не угадал — не раскрывая загадки, ответил мастер подъемного оборудования.
— Медленно тянет из кармана пачку папирос этот дед — передразнив руководящую роль, ответил помощник, потеряв интерес к тайнам производственной тематики.
— Ладно. Опять мимо — махнул рукой мастер на леность мышления младшего по опыту работы.
— Теперь тянет дед репку — развеял он неосведомленность помощника, взявшись за один край грузовой упаковки у кромки отведенного для груза места посадочного монтажа.
— Больше дед ничего не тянет? — поинтересовался помощник, хватаясь в помощь старшему установить на место поднятую тяжесть.
— Пока только репу тянет дед — уточнил старший, попробовав на вес вытянутую на высоту лебедкой тяжесть.
— Иди, лебедку застопори — вспомнил старший, отправив помощника обезопасить условия труда.
— Э — э ухнем — задал ритм старший, подхваченный и младшим в их рабочей иерархии с трудовым энтузиазмом.
— Сама пойдет — подпел старший трудовому процессу, доверившись песенной трактовке событий, ослабив силу мускульной тяги к победному завершению монтажных работ.
— Лови! — крикнул младший монтажник старшему, упустившему свой край поднимаемого груза.
— Держи крепче! — в свою очередь призвал на помощь старший младшего, пытаясь зацепиться за ускользающую вниз тяжесть.
— Не уйдешь! — воскликнул старший, метнувшись схватиться за удобную сторону упаковки.
— Эй! Кто — нибудь! — было его отчаянным призывом, потерявшими равновесие над краем каркаса выставочной конструкции.
— Держу! — попытался было успокоить его помощник, напрягаясь под совокупным грузом устанавливаемого экспоната и повисшего на нем старшего, но последовал в падение из неудобной стойки под количеством свалившихся на него килограмм по соседству со своим производственным руководителем.
— Все. В лепешку… — выдавил из себя бледный, как бумажный лист старший, услышав треск выбитого рывком лебёдочного стопора, отпустившего разматываться трос вместе с грузом и ими, висящими под ним.
— Спасите! На помощь! Караул! — в ужасе и растерянности Марина выкрикивала все пришедшие ей на ум слова в ожидании увидеть сплющенных работников под грузом, разматывающим к полу подъемный трос.
— Вот оно — провидение… — обессилев от эмоционального всплеска, Марина закрыв глаза, сползла по стене, усевшись на опустошенный ящик от доставленного на выставку оборудования.
— Это чудо свершилось — подумала она про себя, открыв глаза глядя на случившееся.
— Сегодня день всеобщего везения — приходя в себя Марина встала с того места, где была скована потерей чувств и подошла посмотреть, чем можно помочь раскачивающимся на товарной упаковке с грузом, рабочих, на лебедочном тросе, призванными этот груз установить несколькими метрами выше.
— У вас сегодня второй совместный день рождения — попыталась изобразить бодрую веселость Марина при виде спасшихся, от спресованности, пришибленными в биомассу, падением на них с такой высоты веса груза.
— Да, папа. Поняла. Все идет по плану — огорченная Марина положила в карман мобильник после отбоя от связи отца на линии связи.
— Что же делать? Отец едет смотреть готовность экспозиции, и, как назло, никого нет снять с нее эти нерадивые жертвы несоблюдения охраны труда — передумывала Марина способы избавления от недоразумения, но ни один не походил.
— Джон! — обрадовалась она промелькнувшей надежде спасти свой руководящий авторитет, очистив экспозицию от цирковой клоунады под куполом выставочного павильона.
— Да! это Джон! — узнала она его голос, повышенными интонациями кого — то в чем то убежавшего в соседней администраторской выставочной экспозиции его страны на его родном языке.
— О! Русские идут! — обрадовался Джон появлению Марины в дверях помещения, отведенного для выставочных служащих.
— Хочешь попросить нашего гражданства? — рассмеялся Джон ее неожиданному визиту.
— Наверное, придется для начала попросить политического убежища как предстоящая жертва административных репрессий — в растерянности и грусти Марина села на ближайший стул.
— Ты что, растратила писчую бумагу или пустила ее на листовки протеста? — удивился Джон до такой же степени, как и Марина и опустился рядом на стул.
— У меня едва не произошла летальная растрата трудового коллектива. Пойдем — Марина поднялась со стула, увлекая за собой Джона к выходу.
— Тебе что пришлось усмирять забастовку служащих? — не унимался Джон в попытках отвлечь Марину от сгущения туч над ее головой.
— Вот полюбуйся на мастеров производства — показала Марина на уже оседлавших сверху упакованный груз на тросе, качавшийся на середине высоты подъема, и куривших перебрасываясь шуточками монтажников.
— Мой отец едет сюда, как заинтересованное лицо в успехе нашей выставочной акции, а то я тебя бы не побеспокоила по этому поводу до конца рабочего дня — махнула рукой Марина в сторону бездельничающих по техническим причинам работников, даже не заметивших с высоты своего безмятежного времяпрепровождения ее руководящего появления.
— Уволят отсюда — будешь руководить цирком шапито — со смехом переходящим в признаки хохота успокоил Джон ее тревожные переживания, легко забираясь по высотной выставочной конструкции к месту установки подъемной грузовой лебедки, удерживающей своим тросом проводящих свой вынужденный перерыв рабочих монтажников.
— Держись крепче, монтажники — высотники, чтобы не было горьких сожалений — Джон медленно и аккуратно начал подъем на монтажную высоту сорвавшихся с нее высотников.
— Привет с высоты — поприветствовал Джон Марину, водворив туда для продолжения рабочего дня выпавших с нее из рабочего графика тружеников.
— Ты ко мне вернись — ты спускайся вниз — воспела его спасение людей за бортом Марина.
— Я твой маленький комарик ликвидировал твой маленький кошмарик и к тебе лечу, крылышками шевелю — перескакивая по пути вниз элементы построения ажура металлической конструкции, Джон сочинил определение своего полета.
— Это папа! — крикнула она Джону, направляясь к выходу из павильона на звук автомобильного клаксона за входными дверями.
— Надо выглядеть с иголочки пред очами ответственного академика — Джон, пытаясь ускорить свое приземление, совершил, рискованный вываляться в пыли падением, высотный
