– Обождите, друзья-товарищи! Стоп, машина. Я чего-то еще не догнал, – Машков потер лоб, всматриваясь в возбужденные лица разведчиков, – ну, допустим, нашли поселения на нужные буквы, начали их шерстить, в день по одному пункту. Если нас не словят и выживем дальше, пройдем список деревень, нагадим фрицам, а потом что? Сваливать прочь или затаиться в тени, в чаще леса, в болоте, чтобы ждать и гадать, дотумкал наш Центр до сути наших погромов или нет, получил ли все газетенки и вычислил ли шпиона?
– Тоже верно, – Сергачев докурил папиросу, уткнулся в карту, – но… опять же. Этот вариант Лизы запасной, а мы будем искать возможность сообщить в Центр более простым способом. Пусть наши там ломают головы, это их работа! Всячески будем добывать информацию и кидать им, кататься по тылам и искать, искать, искать варианты связи с нашими. А что, у нас есть выход лучше? Нет. Я за!
Машков проследил за поднятой рукой Сергачева, тяжело выдохнул.
– Партизаны, мать вашу! Селезень, ты что думаешь?
– Я за любой кипиш в пользу наших и во вред фрицам!
– Лизок?
– Я уже все сказала. Готова выступить сейчас же.
– Ишь, Мата Хари, блин! Ну-ка, все к карте. Ищем наиболее подходящие по удаленности и значимости деревни пруссаков с нужными нам буквами. Поехали.
Разведчики воодушевленно прильнули к столу, зашушукались, водя пальцами по карте и подзадоривая друг друга шутками. И вскоре план операции был готов. Они нашли эти несколько поселений, сложив названия которых в столбец, по первым буквам получили слово – фамилию агента «Йода».
Глава 17
Выноси, залетная!
Район Ульбаха, Восточная Пруссия, 13 июня 1943 г.Выяснив, что газета выходит ежедневно, отражает все аспекты деятельности и жизни восточных пруссаков, и агент «Мазур» должен тоже почитывать данную периодику, разведчики порядком приободрились. Пешкова напомнила, что название деревушки, в которой они находятся сейчас, начинается как раз на букву, стоящую первой в фамилии офицера-«крота». Все призадумались – что можно выкинуть этакого в этом глухом месте, чтобы получился весомый резонанс, а отклик действий диверсантов получил место в газете.
Пешкова снова стала разговаривать с хозяйкой дома, Селезень предложил спалить половину поселения или найти и уничтожить жандармов или полицейских, заодно обзавестись колесами.
– Ведь наверняка у фрицев здесь тоже имеется своя «полиция порядка», коими насыщены все поселения Пруссии, – настаивал на своем варианте снайпер, – зато, расстреляв парочку из них и подпалив здешнюю администрацию, мы точно увековечим в памяти аборигенов свой партизанский рейд. А главное, газетенка отметит завтра это в новостях!
– Если не придумаем ничего более гуманного и интересного, то придется действовать так, – сказал Сергачев.
– А мы сюда прибыли не для гуманных дел и не в бирюльки играть! – заявил Машков, собравший перед собой на столе ряд склянок и тарелок и что-то готовивший из различных ингредиентов.
– Че делаешь, сержант? Колдовское зелье для Гитлера?
– Серега, вот дал тебе бог отличное зрение и чутье разведчика, а мозгами обделил, ешкин кот! – Сержант смешивал какие-то порошки, раздобытые у фрау Марты на кухне, насыпал золы, стал толочь и молоть вместе табак, порох, перец и еще ряд сыпучих соединений. – Лучше помоги, вскрой пару патронов, пороха еще нужно. И сядь подальше, а то чихать начнешь, три дня потом не остановить.
– От собак, что ли? Кайенская смесь? Голова-а! Щас помогу.
Лиза, ушедшая с фрау Мартой на второй этаж, вернулась с куском красной материи, растянула полотно в руках:
– Хозяйка наша оказалась швеей и портнихой, у нее нашлась ткань подходящая.
– Че, с флагом пойдем в рейд? Чтобы все местные русскую душу узнали?! – ухмыльнулся Селезень.
– Бери шире, Сережа. Стяг сделаем, водрузим на местном костеле или кирхе, как тут церкви называются. Сожжем администрацию, уничтожим технику, если попадутся представители их правопорядка или гестапо, ликвидируем их.
– Ты просто прелесть, Лизка! – Машков кивнул, не отрываясь от своей работы. – Селезень, пулей дуй по деревне, а то тут трещим, а снаружи светает. Пешкову возьми. Флаг воткните на самом высоком здании, гляньте почтамт или ратушу, что тут есть у них. Шороху там наведите. Можете спичками поиграть и чего-нибудь сжечь, спалить. Местных не трогать, мы не зондеркоманда и не айнзатцгруппа! Сбор через полчаса у развилки, что с севера поселения. Там стог сена большой еще. Ясно?
– Так точно.
– Выполнять. Налегке идите. И спички не забудьте. Степаныч, иди снаряжай лошадь, гранатометы, сидоры, запасные автоматы на нее навьючь. Селезень найдет колеса, тогда отпустим кобылку. Надеюсь, твоя затея, Лиза, получится, и Центр начнет отслеживать наши диверсионные вылазки через их печать!
– Угу.
Бойцы разбежались выполнять поручения, хозяйка спустилась по лестнице и уже не так испуганно пялилась на сержанта.
– Вас… тьфу, что, фрау? Нихт шиссен. Ком цу хаузе. Идите в комнату. Аллес гут! – Машков показал рукой направление и улыбнулся.
Фрау Марта зашоркала тапочками по полу, скрылась в комнате погибшего на Восточном фронте сына. Машков начал ссыпать порошки в холщовый мешочек, пару раз чихнул, бесцеремонно высморкался прямо на пол.
Через десять минут разведчики покинули дом фрау Марты и в предутренней мгле выдвинулись в условленное место.
Еще спустя четверть часа центральная часть деревушки озарилась ярким светом, а вынырнувшие из сумерек Селезень и Пешкова присоединились к товарищам.
– Транспорта нет, весь забрали для ополченцев. Только мотоцикл и телега, – доложил рядовой Селезень, злорадно улыбаясь и потирая руки, – я их уничтожил. Флаг рдеет
