– Да ради бога… – едва слышно протянула я, на автомате следуя за лераткой и чувствуя, как полыхает лицо и горит щека.
Если честно, я была в некотором ступоре: я многое повидала за свою недолгую жизнь, и драться мне приходилось часто, и не всегда с лицами своего пола. Но чтобы вот так, без повода, абсолютно левая тётенька съездила мне по физиономии… И как реагировать на подобное, я пока не знала. Да и не успевала: на какой-то миг шум, гам, музыка, громкий смех и десятки голосов оглушили, окружив меня со всех сторон. Чувствуя, как бешено колотится сердце, я машинально пересекла большое пространство пиршественной залы, ведомая лераткой, и… полетела.
Нет, правда! Эта дура, простите за грубость, не дойдя до кресел возле камина несколько шагов, что есть силы швырнула меня вперёд, и на ногах я, естественно, не удержалась. Споткнувшись, пролетела приличное расстояние, содрала ладони о далеко не гладкий пол и, не сумев затормозить, «удачно» вписалась лбом в ножки стула, с которого за секунду до ДТП успел вскочить Эмит.
Его лицо я не видела, зато раздавшийся в моментально наступившей тишине леденящий душу рык расслышала прекрасно! И вздохнула с облегчением, садясь на полу и касаясь саднившей брови, чувствуя под пальцами что-то влажное. Пожалуй, моей любимой псинке, которая вроде как оставалась всё это время в другом конце крепости, стоило всё-таки появиться чуть раньше!
– Назови мне хоть одну причину, по которой я должен не дать дархару перегрызть тебе глотку, Къяра, – послышался негромкий вопрос Аделиона, заданный убийственно-спокойным тоном.
Прозвучало это, должна признать, как-то жутковато.
Так, а что там про глотку?
Потирая рассечённую бровь, я повернулась и, оглядев «картину маслом», почувствовала дикое желание присвистнуть от удивления, не испытывая при этом ни тени страха или раскаяния. Ну да, это мой питомец сейчас, сбив цыганку с ног, прижимал её к полу. При этом грозно нависая, угрожающе расправив крылья, поставив шерсть на загривке дыбом и оскалив клыки, с которых на пол, в каких-то двух сантиметрах от её лица, капала ядовитая слюна. Ну да, в зале стояла гробовая тишина. Ну да, может, я и нарушила какие-то правила внутреннего распорядка Амил Ратана… Но бить меня по лицу не позволю никому! Так что действия Демона более чем оправданны.
Зрелище жутковатое, конечно. Со стороны посмотреть, так вообще мурашки по коже, но… мне оно приятно грело душу. Мой малыш, мой питомец и защитник. Мой Демон!
Кстати, о других защитниках и их жертвах.
– Я твоя мать, – сквозь зубы процедила лератка, напрасно пытаясь скрыть свой страх, глядя нависающему над ней дархару прямо в глаза.
Подобное заявление его ничуть не растрогало, а вот у меня брови поползли на лоб. Кто она?!
Я судорожно оглянулась, но наткнулась лишь на насмешливый взгляд Аделиона, на губах которого блуждала непередаваемая улыбка, значение коей удалось расшифровать с лёгкостью. Да и саркастичный смешок Соломона, сидящего рядом с братом, тоже поведал о многом.
– Кто, прости? – иронично переспросил Аделион, с равнодушием глядя на лежащую на полу женщину.
Всего на миг он повернулся ко мне, но только лишь для того, чтобы поманить меня пальцем, а затем вновь устремил взгляд непроницаемо-чёрных глаз на Гаргалыгу.
– Мачеха, – с гораздо большей неохотой поправилась та и, не выдержав, взмолилась, когда особо крупная капля слюны звучно шлёпнула о голый камень прямо возле её уха. – Убери собаку!
Аделион перевёл взгляд на меня, пытливо изогнув брови, однако уголки его губ всё ещё подрагивали, будто пытаясь сдержать улыбку. Я поняла это, с трудом скрывая свою, и отозвала пса:
– Демон!
Дархар ещё раз прищурил глаза, обнюхал лицо лератки, словно запоминая её запах, и нехотя отошёл, складывая крылья. Я же, усаживаясь на пол возле кресла Аделиона, похлопала по коленям, и малыш, махнув пушистой метёлкой, что была у него вместо хвоста, с радостью подошёл, цокая по полу когтями.
– Ты молодец, – позволив ему лизнуть мою щёку (мне, слава богу, его яд был не страшен, благодаря кровной привязке), тихо шепнула я, поглаживая питомца между ушами и машинально прислушиваясь к негромкому звону вилок и громкому разбору полётов между «моим» лератом и его мачехой.
М-да, не повезло Аделиону с родственничками!
– Что за шум, Къяра? – лениво поинтересовался Соломон ран Дейл, и только сейчас я заметила, что блондин не просто сидит – он полулежит в соседнем кресле в простой белой рубахе и просторных штанах, пристроив перебинтованную ногу на низкой скамеечке.
Должна признать, выглядел он сейчас как-то необычно. Без спеси и слишком спокойный, что ли? Словно произошло на охоте что-то, мигом лишившее его привычного гонора. Интересно, что же такое могло выбить его из колеи? И из седла, по всей видимости.
– Скажи, Соломон, – злобно прищурилась Гаргалыга, пытаясь расправить подол помятого некогда шикарного платья. – Ты, как и твой брат, позволяешь своим рабыням шляться где угодно в твоё отсутствие и без твоего разрешения?
– Его рабыня, где хочет, там и шляется, – меланхолично хмыкнул блондин, принимая от слуги протянутый ему бокал с вином. Отпустив полукровку взмахом руки, лерат с толикой насмешки заметил: – Однако ты плохо справляешься со своими обязанностями, Къяра. Хозяйка замка, коей ты себя считаешь, должна знать, что рабыня моего брата ещё утром получила разрешение на свободное передвижение по замку. Твои метания сейчас выглядят смешно, дорогая матушка.
– Это правда? – резко повернулась Къяра к Аделиону, который, не обращая на неё внимания, подцепил пальцами мой подбородок, внимательно всматривался в моё лицо, рассматривая на нём повреждения. И, судя по его глазам, наполнившимся матовостью чёрных зеркал, он был в бешенстве.
– Да, – также спокойно отозвался мой лерат, отпуская мой подбородок и кивая куда-то мне за спину. Точнее, не куда-то, а стоящему там Эмиту. Повелитель льда ответил коротким кивком и тотчас ушёл в другой конец залы, а брюнет обратился к своей мачехе, иронично вскидывая брови: – Тебя что-то не устраивает?
– Она хозяйничала на кухне! – Шипение Гаргалыги стало отчётливее, перекрыв на миг негромкий говор гостей, которые наверняка с интересом следили за
