От 30 августа и сентября 2 и 3 генерал Эртель из Мозыря донес, что он разбил неприятеля по Минской и Могилевской губерниям, много взял в плен офицеров и нижних чинов и получил в добычу великое множество провианта и фуража.
Предписание князя Кутузова генералам Милорадовичу и ВинценгеродеИтак Кутузов, дав повеление начальствующему российским арьергардом генералу Милорадовичу известить генерала Себастиани, командовавшего авангардом французским, что столица уступается неприятелю без бою; и чтобы не сделано было со стороны неприятелей никакого насилия российскому обозу, выступавшему из города для соединения с армией, оставил 12 сентября Москву и двинулся с армией от сей столицы к Югу, расставив наблюдательные отряды войска по дорогам, ведущим от Москвы в разные стороны, и положась зайти неприятелю в тыл, что и выполнил по предположению.
Выступая из Москвы, князь Кутузов предписал генерал-адъютанту Винценгероде держаться самому на Тверской дороге, а между тем по Ярославскому пути иметь казачий полк для охранения жителей от набегов неприятельских партий.
Донесение князя Кутузова Государю Императору о причинах, побудивших попустить неприятеля в МосквуВ сих толико критических обстоятельствах вдохновенный Богом вождь Александра, прибыв в местечко Жилино, донес Его Императорскому Величеству от 4 сентября следующее:
«После столь кровопролитного, хотя и победоносного с нашей стороны 26 августа сражения, должен я был оставить позицию при Бородине по причинам, о которых имел счастие донести Вашему Императорскому Величеству (после того сражения армия была весьма ослаблена). В таком положении приблизились мы к Москве, имея ежедневно большие дела с авангардом неприятельским; и на сем недальнем расстоянии не представилось позиции, на которой мог бы я с надежностью принять неприятеля. Войска, с которыми надеялись мы соединиться, не могли еще прийти; неприятель же пустил две новые колонны, одну по Боровской, а другую по Звенигородской дорогам, стараясь действовать на тыл мой от Москвы; а потому не мог я никак отважиться на баталию, которой невыгоды имели бы последствием не только разрушение армии, но и кровопролитнейшую гибель и превращение в пепел самой Москвы.
В таком крайне сомнительном положении, по совещанию с первенствующими нашими генералами, из которых некоторые были противного мнения, должен я был решиться попустить неприятеля войти в Москву, из коей все сокровища, арсенал и все почти имущества, казенные и частные вывезены; и ни один почти житель в ней не остался. Осмеливаюсь всеподданнейше донести Вам Всемилостивейший Государь, что вступление неприятеля в Москву не есть еще покорение России. Напротив того, я с армией делаю движение на Тульской дороге. Сие приведет меня в состояние прикрывать пособия, в обильнейших наших губерниях заготовленные. Всякое другое направление пресекло бы мне оные, равно и связь с армиями Тормасова и Чичагова. Хотя не отвергаю того, чтобы занятие столицы не было раною чувствительнейшею; но не колеблясь между сим происшествием и теми событиями, могущими последовать в пользу нашу с сохранением армии, я принимаю теперь в операцию со всеми силами линию, посредством которой с дорог Тульской и Калужской партиями моими буду пресекать всю линию неприятельскую, растянутую от Смоленска до Москвы, и тем самым, отвращая всякое пособие, которое неприятельская армия с тылу своего могла бы иметь, и обратив на себя внимание неприятеля, надеюсь принудить его оставить Москву и переменить всю операционную линию. Генералу Винценгероду предписано от меня держаться самому на Тверской дороге, имея между тем по Ярославской казачий полк для охранения жителей от набегов неприятельских партий. Теперь, не в дальнем расстоянии от Москвы, собрав мои войска, твердою ногою могу ожидать неприятеля; и пока армия Вашего Императорского Величества цела и движима известною храбростию и нашим усердием, дотоле еще возвратная потеря Москвы не есть потеря Отечества. Впрочем Ваше Императорское Величество Всемилостивейше согласиться изволите, что последствия сии нераздельно связаны с потерею Смоленска».
Какие истинные предречения! События, совершившиеся после сего донесения, в свежей памяти у каждого россиянина. Кто не сознает во глубине своего разума, что светлейший был свыше озарен благодатным вдохновением?
Вступление французов в Москву и злодейства их в столицеИтак, оставленная Москва занята была французами 2 сентября. Тогда Наполеон воскликнул к своим полчищам: «Солдаты! Вы достигли пределов Славы, которая увековечит имена ваши. Летописи французские возвестят о подвигах ваших грядущим поколениям…» Подлинно, что почти все они достигли пределов славы и спокойно уснули на зимних квартирах в России. А о Наполеоне грядущие времена будут отзываться с проклятием. В столице России Наполеон встретил древнюю твердость и мужество россиян. Хотя вся Российская Империя погружена была в печаль и глубокое уныние, но она нимало не предавалась страху, нимало не отступала от Надежды. Издревле доказанный твердый дух россиян не поколебался сим несчастней. Татары под предводительством Батыя в 1237 году, когда Россия разделена была на многие княжества, одно с другим в несогласии жившие, и поляки под начальством гетмана Желковского в 1612 году, когда князь Пожарский был то, что князь Кутузов, входили в Москву подобным образом, но не могли удержать ее за собою. В 1812 году, когда Россия находилась под одним скипетром всеми обожаемого Александра, и Кутузов по манию мощной десницы его исходил на поприще Пожарского, россияне весьма мало думали о вступивших в Москву злодейских полчищах.
Первый в Москву вступил неаполитанский король Мюрат с 600 человек звероподобной гвардии и оною прямо занял Кремль для квартиры Наполеона. После входила вся армия с обнаженными мечами. С музыкою и барабанным боем. Впрочем, тощие солдаты Наполеона были в чрезвычайно изорванных мундирах. Другие колонны пестрились, подобно стаям сорок, разноцветностью одеяния: воины сии шли одни в заплаченных мундирах, другие в шинелях, во фраках, в фуфайках, в русских армяках, польских бекешах, немецких кафтанах и в других странных нарядах. С начала прибытия в Москву французы уверяли, что они идут не для притеснения, а для дарования вольности и установления порядка; но, вступив в город, и проведши ночь под ружьем, поутру 3 сентября злодеи с остервенением бросились на расхищение Москвы. Первое дело их было добраться до напитков. Все питейные дома
