Когда он вернулся к Пэндиенам, было уже не до разговоров. У солдат не осталось сил ни на что, кроме дороги.
Легионы шагали до тех пор, пока солнце не проделало весь дневной путь и не скрылось за горизонтом. В свете догорающего дня солдаты старались как можно скорее разбить лагерь, чтобы успеть до наступления темноты. В течение дня Роупер насчитал тридцать пять дорожных столбиков, обозначавших мили, что соответствовало примерно двенадцати лигам.[28] До Харстатура оставалось семь.
К вечеру даже у Хелмица дрожали руки от усталости, в результате чего разведение огня заняло целых десять минут. Слишком самолюбивый для того, чтобы заимствовать горящую головню из чьего-нибудь костра, Хелмиц упорно высекал искру, пока наконец не поджег кусок горелого льняного полотна, который использовал в качестве трута. Затем терпеливо подождал, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и сунул тлеющую ткань в связку драного лыка. Костер наконец-то запылал. Спустя некоторое время луну затянуло тучами, и тьма вокруг стала практически непроглядной.
Они собрались у колеблющегося света костра и снова стали варить вяленую баранину. Текоа сидел с безнадежно задумчивым видом и почти не отвечал на вопросы. Даже Прайс сегодня был молчаливее, чем обычно, явно утомившись после трудного дня. И только Грей, к счастью, продолжал говорить. Не встречая ни малейшего возражения, он безраздельно господствовал над усталой аудиторией.
– Я вам рассказывал о том, как исполнял обязанности могильщика? – спросил он, оглядев сидящих у костра. – Остановите меня, если вдруг уже слышали. Это случилось после Престабера. Я забыл привязать нескольких пони с вечера, в результате чего ухитрился заработать порку и наряд на похоронные работы. Мы занимались этим весь день: тела все привозили и привозили, и мы копали для них могилы. Тогда шел небольшой дождь, поэтому работа шла медленно. В какой-то момент один из наших товарищей ушел за водой, и мы – те, кто остались, – решили над ним подшутить. Я должен был измазаться грязью, немного подпортить свои доспехи и лечь между трупами, притворившись мертвым. Вернувшись, он попытался бы меня поднять и переложить в могилу, и тогда бы я неожиданно его схватил. – Некоторые из легионеров заухмылялись. – Тогда мне это показалось отличной идеей. Я был молод и готов на любую авантюру. В общем, лег я в грязь рядом с одним из мертвых и стал ждать прихода товарища. Лежать пришлось недолго – один из трупов вдруг взял меня за руку и спросил: «Сыровато сегодня, не правда ли?»
Собравшиеся у костра расхохотались.
– Один из трупов оказался живым? – спросил один из гвардейцев.
– Это был как раз тот человек, которого я ждал, – пояснил Грей. – Он успел переодеться, пока я занимался рытьем могилы. Оказывается, они решили подшутить надо мной, а не над ним. Как я тогда орал – не передать…
* * *На следующий день Роупер снова вел колонну, стараясь не подавать виду, что испытывает боль в одеревеневших ногах. Страдания усилились, когда дорога стала подниматься в гору. Они приближались к древнему перекрестку Харстатур, где планировали разбить лагерь на ночь, перед тем как отправиться на бой на Гитру. Роупер отправил Хелмица и одного из конных разведчиков в качестве герольдов, задача которых состояла в том, чтобы пригласить сатрианцев на битву. Возвратиться эти двое должны будут уже на вершину Харстатура.
По мере того как они поднимались, окружающие дорогу деревья редели и становились все более чахлыми, пока не пропали вовсе. За два часа до заката солнца дорога наконец выровнялась, и они очутились на вершине могучего каменного массива. По форме Харстатур представлял собой огромный неправильный четырехугольник, противоположная сторона которого была значительно шире, чем та, с которой они зашли. От каждого из углов спускались вниз дороги. Длинные стороны плато очерчивались резкими обрывами, образуя довольно крутые склоны. Особенности местности позволяли обеспечить достаточную защиту для флангов любой армии, которая сможет первой занять это место. Второе его название – «Алтарь Альбиона» – было широко известно, поскольку оно и в самом деле походило на гигантский жертвенный стол. Невозможно было определить, на какую высоту они взобрались, но подъем занял несколько часов, и воздух здесь был ощутимо холоднее, чем в защищенных от ветра долинах. Несложно было себе представить: что бы здесь ни происходило, оно будет видно с небес как на ладони. Харстатур производил необыкновенно сильное впечатление. Поражал своей мощью. Озираясь вокруг, Роупер умолк на минуту, представив себе ту древнюю битву, которая кипела когда-то на этом самом месте.
Повеселевшие легионеры стали возводить лагерь. Хелмиц и его спутник нашли их сразу после того, как солнце закатилось за край плато. Было заметно, что скакали они сюда во весь опор, и Роупер отвел их прямо к своему костру. До того, как начать задавать вопросы, он налил им по миске похлебки.
– Сатрианцы идут, – первым делом выпалил Хелмиц.
– Ты разговаривал с лордом Нортвикским?
– Да, милорд. И с ним, и с Белламусом. – Хелмиц описал, как они въехали в лагерь сатрианцев под белым флагом. – Они так и остолбенели, лорд! – воскликнул он с восторгом. – Остолбенели! Их воины пытались выглядеть суровыми, но шарахались назад от одного моего взгляда.
То, что их напугал Хелмиц, Роупера не удивило. В гвардейце было больше семи футов[29] роста, лицо его было сплошь покрыто страшными шрамами. Собственно, чтобы добиться этого эффекта, Роупер его и послал.
Переговоры существуют не для того, чтобы договариваться. Они нужны для устрашения.
– Затем нас отвели в большую темную палатку, застеленную шкурами и уставленную столами с креслами. Там был Белламус. Он немедленно послал слуг за лордом Нортвикским и предложил нам вина.
– Вино и прислуга? – изумился Роупер. – Да если б я так ходил на войну, то мне не захотелось бы с нее возвращаться…
Хелмиц осклабился, и Роупер с трудом удержался, чтобы не отвести взгляда от его жуткой улыбки.
– Ну и как, вкусное было вино?
С торжествующим видом Хелмиц отстегнул мех для воды от своего ремня и подал его Роуперу. Черный Лорд рассмеялся и отпил со скептическим видом. Ему редко доводилось пить виноградное вино, поэтому он практически сразу ощутил легкое опьянение.
– Такое гостеприимство вы и сами не смогли бы отвергнуть, лорд, – убежденно сказал Хелмиц.
Роупер, Хелмиц и разведчик распили вино на троих в мягком вечернем сумраке. Над их головами стали зажигаться холодные звезды.
– А потом зашел лорд Нортвикский, – продолжал рассказывать Хелмиц, – и я сказал, что мы ждем их на Гитру,
